В Объятиях соблазна. Алеся Троицкая
где бойкая торговля шла с утра до ночи. Золотых дел мастера, ювелиры, парфюмеры, скорняки, продавцы шелков и бархатов зазывали покупателей. В пряном воздухе дрожали крики разносчиков, звон колокольчиков, шарканье подошв по камням мостовой.
Заглядевшись на витрины, я случайно толкнула локтем чью-то корзину. Оттуда с возмущенным кудахтаньем выпорхнули куры. Миг – и улица превратилась в бедлам: вопли торговцев, хлопанье крыльев, визг женщин, на чьи юбки пикировали разъяренные птицы…
– Простите, простите! – залепетала я, пытаясь увернуться от разгневанной торговки. Та грозила мне кулаком и голосила так, будто я зарезала всю ее родню до седьмого колена. Какой-то краснолицый дядька с козлиной бородкой, гнусно ухмыляясь, попытался ущипнуть меня пониже спины.
Я взвизгнула, отскакивая, и с разбегу налетела на Ханну. Бедняжка охнула, выронила саквояж. Он лопнул, рассыпав наши пожитки по мостовой. Под дружный хохот зевак мы бросились их подбирать.
Кое-как запихнув вещи обратно, мы со всех ног улепетывали от негостеприимной Мерчерии. Только в безлюдном проулке я отважилась остановиться и перевести дух.
– Ну и денек! – выдохнула Ханна, утирая пот со лба. Белый чепчик ее съехал набок, щеки пылали, но глаза возбужденно сияли. – Не думала, что венецианцы такие… бойкие!
Я невольно фыркнула. Чем дальше, тем больше убеждалась: здесь все не так, как в благопристойном Лондоне. Того и гляди, окажешься в какой-нибудь переделке!
Тем временем солнце уже клонилось к закату, тени удлинились. Ноги ныли от усталости, горло пересохло. Пора было подумать об ужине и ночлеге. Не ровен час, застанем ночь в обществе гулливых венецианцев!
Заплутав еще немного в хитросплетении улочек и горбатых мостов, я встревожилась не на шутку. Неужто мы заблудились?
Тут за очередным поворотом нас окутали сумерки. Я невольно поежилась. Куда это мы забрели? Вокруг будто сгустилась тревожная, гнетущая атмосфера. Дома казались ветхими, неопрятными, с облупленной штукатуркой и подозрительными провалами дверей. На перилах мостов чернели потеки плесени.
Редкие прохожие – оборванцы в лохмотьях и подозрительные личности в масках – провожали нас враждебными взглядами. То здесь, то там мелькали крадущиеся тени. Из темных подворотен доносились приглушенный смех, звяканье серебряных монет и звуки подозрительной возни. Я старалась не думать, что за постыдные сделки там совершаются.
– Мисс, уж не в порту ли ночных утех мы очутились? – нервно прошептала Ханна, оглядываясь. – Поглядите только на вон тех девиц!
Я обернулась и похолодела. У ближайшей двери томились три размалеванные женщины в вызывающе открытых платьях. Увидев нас, они захихикали и многозначительно переглянулись. Одна, самая бойкая, шагнула вперед.
– Эй, красотка! – крикнула она по-итальянски. – Ищешь работу? С такой мордашкой тебя с руками оторвут!
– Прочь, бесстыдница! – вскинулась я, задохнувшись от возмущения. Ханна испуганно ахнула, прижав ладонь к губам.
Девица