Песня о братьях. Алексей Порвин

      Купальщик столь поспешен, что одежда

      опомниться не успевает и хранит

      тугие очертанья тела, раздуваясь

      смиренным ветром, что пришёл с линкора

      разведать, чем песчинки золотят округу

      (не купольным ли блеском) – не забыть бы звон,

      на палубу заплёснутый карманом;

      вдали лотками оттесняя горечь,

      торговля нагревает воздух.

      Канализаций покорённые ветвленья

      не верят в корень, созданный людским

      желанием двухвесельным: о левом

      весле сказало чистое биенье,

      для правого не нужно слов, когда

      волна оттолкнута поближе к песне,

      несомой птицами к базарному теплу;

      от отпуска останься, целлулоид,

      жди – часа своего, как время – нас.

      Касанием приливным проявив монету,

      признать – она есть микро-люк

      в обитель сточных вод, в туннельный сумрак

      разменных смыслов, помнящих ладони:

      подковырнёшь блестящую кругляшку —

      и хлынут нечистоты дивной простоты;

      покажется сладчайшей всякая продажа,

      а речь продолжится, сближая

      морское плаванье и древо.

      Наклеены обрывки сада

      на стены способом послойным:

      сперва – газеты с добрыми словами,

      затем – газеты с бессловесной вестью,

      а после – лиственное придыханье,

      с каким произнесён солдат:

      взбирайся, говор почвенный, по дням,

      и в сердце распознав ступень,

      покуда скользкий берег затаил

      сокровища, не принятые речью:

      воспет предбанник.

      Вникает щётка въедливым шуршаньем

      в стопу, прошедшую полмира по огню,

      довольную лечебной слякотью, одетой

      лишь в цепь дурных ассоциаций;

      мочальное свивание беседы

      погладит грязевую наготу;

      надорванным приветить обновленьем

      (оно – конверт с письмом) —

      погоны, лычки, звёзды, аксельбанты,

      что найдены в прибрежной глине

      (потеет глина, исторгая хладный блеск,

      хоть поры главные раскроются едва ли) —

      не выдержала лестница, мы помним,

      запачканных шагов, распалась

      на буквы алфавита.

      Пронырливую речку выводя

      на слово чистое, восславить ветошь

      на волокнистом берегу, помогшем воссиять

      небесным стёклам: эта близость

      песчаных пляжей с облаками значит:

      отряд, что ринулся в помывку, верит —

      отлична плоть от водного массива,

      где стало время упразднением отличий,

      никто не ждёт на верхней смотровой площадке.

      Призывное «тай тай» адресовалось

      снегам последним: налетай, сыграем

      в дворовый сумрак,