Обратный отсчет. Ринат Таштабанов
треплет «кикимору». Размозженный город точно стонет под тяжестью шагов человека.
Шаг, остановка. Снежный наст предательски скрипит под подошвой ботинок. Пройдя несколько метров, Николай останавливается. Голова стрелка поворачивается то влево, то вправо. Затем он смотрит вверх, видя, как над домами кружит стая угольно-черных ворон.
«А, твари! Поживу чуете? – думает снайпер. – Ну, меня-то вам не получить!»
Николай хорошо знает, что птиц теперь приходится опасаться не меньше людей. Что-то с воронами случилось после Удара. Они и до Катастрофы отличались умом и сообразительностью, а сейчас стали просто опасны, атакуя любого, кто казался им слабым или перешедшим условную границу гнездования. Видимо подействовала радиация или какая-нибудь хитрая бактериологическая начинка бомб, вызвав мутации. А скорее – и то, и другое сразу. Среди ворон не осталось птиц с серыми пятнами, все «оделись в траур», словно скорбя по утерянному миру. Они стали крупнее, наглее и четко придерживались тактики стайной охоты. Николай хорошо помнил тот день, когда он впервые увидел, как вороны, стаей набросившись на небольшую собаку, выдрали ей глаза, а затем заклевали отчаянно скулящую псину до смерти, точно осатанев от вида крови. Случаи нападений повторились, чтобы из разряда случайностей стать обыденностью.
«Кем же вы станете лет через двадцать-тридцать, а? – продолжает думать Николай, наблюдая за галдящими птицами, которые, точно чуя вооруженного человека, стараются держаться от него подальше. – Ну да ладно, не до вас сейчас…»
Он вскидывает «мосинку», смотрит в прицел на траншею.
«Крысятки, признавайтесь, что вы задумали? – щурясь, думает снайпер. – Хорошо спрятались. Или надеетесь меня так просто купить? – Николай, для большей устойчивости перекинув лямку винтовки через локоть, пристально вглядывается в прицел. – Черт, отсюда не видно». – Стрелок берет «трехлинейку» за цевье, опускается на одно колено, пристально всматривается вдаль.
Приметив метрах в тридцати занесенный снегом самосвал, Николай встает, осматривается и, глубоко вдохнув и выдохнув, что есть духу несется вперед. Подбежав к грузовику, снайпер прячется за колесом. Кладет винтовку на скат шины, наблюдает.
«Этот готов, аккурат в глаз ему засадил, – отмечает стрелок разведчика в простреленном противогазе, лежащего у стенки траншеи. – Зато быстро отмучился. Кто там еще у нас? – ствол винтовки смещается на пару сантиметров левее. Николай пристально глядит в прицел. Наблюдать в противогазе то еще удовольствие. Проходит минута. Внезапно стрелок подается вперед. – Неужели живой? – мысль пулей выстреливает в мозгу Николая. Снайпер замирает, наблюдая за скрюченным на снегу втором разведчике. – Хм, точно, вроде шевелится… Не добил крысеныша».
Палец снайпера ложится на спусковой крючок. Даже сквозь перчатку Николай чувствует, как мороз щиплет кожу. Он уже собирается выстрелить, как его словно кто-то дергает за руку. Палец отпускает крючок.
«Были еще двое, – думает стрелок. –