Без обратного адреса. Сантьяго Пахарес
я. Не оставил ей выбора. Я был невыносим.
– Из-за книги?
– Да. Из-за этой чертовой книги. Сначала я убедил себя, что не могу писать, потому что мне мешает Инес, а когда она ушла, не мог писать, потому что ее не было, а я только о ней и думал. Ну не кретин?
– Творческий кризис. Обычное дело.
– И все мои дела вот такие обычные.
– Просто ты писатель. Они живут с подобными трудностями. За все надо платить.
– И почему-то тебе. Часто ты таскаешь на себе пьяных писателей?
Давид не ответил, только откусил от пирожного и запил его кофе.
– У меня, Давид, понимаешь… у меня не идет.
Давид вынул зеленый блокнот. Улыбаясь, открыл его и вынул шариковую ручку.
– Подробнее.
Разговор был долгий, напряженный. Лео объяснял, почему персонажи не годятся для того сюжета, который вроде бы у него развивался, были и другие трудности. Давид кое-что о них знал, а детали выяснил после того, как психологический срыв Лео заблокировал работу. Опытные в писательстве люди знают, что многие из данных затруднений разрешаются сами собой – стоит только несколько дней над ними поразмышлять под разными углами зрения. Нужно уметь давать себе передышку, отключаться от волевых усилий, и благодарная за доверие интуиция сама решает проблему. Но отключаться тоже надо уметь – не слишком надолго, не полностью, не теряя глубинных связей с работой. Лео же надсаживался, беспрерывно подстегивая волю, обдумывая и обдумывая фабулу с самого начала, как зависший компьютер. Он засбоил. И обвинил в этом ближних – жену, издателя, друзей – тех, от кого подсознательно ждал помощи, выбираясь из-под своих завалов.
– Когда ушла Инес… около месяца было очень плохо. Не мог сочинять. Все перепробовал: дома, на воздухе, авторучкой, на компе, даже старую пишущую машинку достал, представляешь. Потом с одним приятелем встретился, он говорит: тебе необходимо отвлечься, проветриться. Речь зашла, как водится, о женщинах, я и подумал: если со мной будет другая, кто-нибудь на месте Инес, я смогу писать. А Каролина, это знаешь, грехи молодости… да глупость вообще ужасная, конечно. Когда-то мы с ней хотели съездить в Лиссабон, вот и поехали… ты же знаешь: хочешь только хорошего, а выходит наоборот.
Давид знал. Хочешь только хорошего, а жена едет встречать рейс, которым ты не летишь.
Потом Давид прочитал, одно за другим, все свои замечания по тексту, и они их тщательно обсудили, наперебой предлагая новые пути развития сюжета и способы разрешения противоречий. В глазах Лео Давид снова заметил блеск, который всегда сопровождал их увлеченные разговоры о литературе, когда мысли, обгоняя друг друга, лихорадочно рвались облечься в слова. Официант принес еще кофе и «вифлеемских» пирожных.
Тут Лео и задал вопрос, который Давид предпочел бы не слышать:
– Будет этот роман лучше, чем «Боги осени»?
Хороший редактор умеет не только сказать правду, но и сказать ее так, чтобы не навредить автору и его тексту. Давид держал паузу, обдумывая каждое свое слово.
– По