Твое исключительное право. Юлия Арниева
уклониться от маршрута и повернуть к ближайшей гостинице…
– Да, прибыли, храни нас создатель, – прервав мои тягостные думы, с облегчением вздохнула мадам Пруденс, сейчас же вскакивая с сиденья, стоило только двери широко распахнуться.
– Прибыли, – эхом повторил Бирн, помогая женщине выбраться из кэба и, чуть помедлив, добавил, – свободные комнаты имеются.
– Полагаю, здесь подают горячий ужин, – недовольно протянул Эдмон, следующим покинув карету.
– Конечно, мсье, – не сразу ответил извозчик, в его голосе мне послышалась вина и капелька брезгливости, что натолкнуло меня на мысль: ничего хорошего ожидать от этой стоянки нам не следует…
Увы, мои предположения подтвердились. Здание выглядело старым и неухоженным, с облупившейся штукатуркой и потрескавшимися стенами. Уже на подходе к постоялому двору я почувствовала тяжелый, затхлый запах гнили, плесени и нечистот.
Внутри всё казалось ещё хуже. В воздухе витал устойчивый дух несвежей еды, прелой соломы и чего-то горьковато-прогорклого. В зале стояло несколько столов, покрытых липкими пятнами, и деревянные стулья с покосившимися спинками. Слабый свет керосиновых ламп едва освещал пространство, лишь подчеркивая все его недостатки – грязь, паутину в углах и сажу, что укрывала каждую поверхность черной бахромой. А жутко стонущие половицы, которых явно давно не касалась метла, довершили убогую картину этого заведения.
Хозяйка – женщина с недовольным лицом, громким голосом объявив правила проживания, проводила нас в наши комнаты. Лестница, по которой мы поднимались, скрипела и шаталась, и я с опаской ступала на каждую ступеньку.
Комната оказалась под стать всему зданию – грязной, крошечной и унылой. В углу стояла узкая кровать, бельё на ней было серого цвета, хотя я подозревала, что прежде оно могло быть белым. Одеяло выглядело тяжёлым и грубым, словно его никогда не стирали, а подушки были плоскими с бурыми пятнами. Пыль покрывала всё – от маленького стола до подоконника, сквозь который едва пробивался свет из тусклого закопченного окна. Комод в углу выглядел так, будто его не открывали десятилетиями, а пол был настолько грязным, что мне не хотелось на него ступать. Каждая деталь комнаты кричала о заброшенности и безразличии к её постояльцам, а в воздухе стоял неприятный запах мочи и плесени, что я невольно наморщила нос, вдыхая эти душные миазмы…
– Вор! Вот его карта! Он лжет! Джон, держи вора! – внезапно за моей спиной раздался истошный рев, дверь, комнаты напротив моей, содрогнулась от удара, и я пулей влетела в свой номер и только захлопнув дверь и подперев ее стулом для надежности, обессиленно опустилась на застонавшую от моего веса кровать.
– М-да… – с тоской протянула, окинув беглым взором фаянсовый горшок в углу комнаты и таз с отколотым краем, я мысленно повторила себе, что скоро все это закончится…
В ту ночь я так и не уснула, отказавшись от сомнительного ужина, я, закутавшись в купленное в Марвиче одеяло, прислушиваясь к