Воспоминания. Странники поневоле. Книга 3. Мария Михайловна Муравьева
верхом или запрягая их в большую арбу, принимали участие в молотьбе, Моего осла звали Кир, Анниного Диоген, а Ольгиную ослицу – Клеопатра. Помню, какой для нас бывал праздник смотреть, как везут на поле молотилку. Запряженная цугом несколькими волами молотилка медленно тащилась мимо нашего дома. Цоб цобе! – кричали мужики, понукая волов. Кругом бегали с криками и визгами деревенские ребятишки. Как нам хотелось присоединиться к ним! Но нас не пускали.
Отец сам занимался имением. Ездил на поля, следил за посевом, жатвой, молотьбой и очень волновался, когда шел не вовремя дождь. Если при этом присутствовал Василий Васильевич Долгов, он выходил во двор, поднимал кверху палец и с самым серьезным видом говорил, обращаясь к небесам: «Разойдись!», уверяя отца, что сейчас тучи разойдутся. И, как ни удивительно, это ему часто удавалось.
Зиму моего детства я почему-то помню всегда снежной. Весело было играть в снежки, скатываться с гор, лепить снежных баб или прочищать дорожки от снега, сидя на специально для этого предназначенном треугольнике, в который запрягалась лошадь.
Начавшаяся в 1914 году война, а за ней революция, в корне изменили нашу жизнь. Сначала уехала mademoiselle Girardeau. На ее место была приглашена другая гувернантка, на сей раз опять русская, Виктория Викторовна Усаковская. Она взялась за нас серьезно, и мы при ней скоро заболтали по-французски. Когда нам с Анной исполнилось 6 лет, она нас стала учить русской грамоте. Помню, как мне было трудно во время этих уроков говорить с ней по-русски до того она сумела привить нам привычку говорить с ней по-французски.
Ма и Ань с гувернаткой Викторией Викторовной Усаковской
С начала войны в Европейской России у нас появилась карта, по которой в зависимости от того, как продвигался фронт, передвигались русские и немецкие флажки.
Я любила разглядывать эту карту, трогать нам ее запрещалось. Германия была светло-зеленого цвета, а Россия желтого. Эта светло-зеленая Германия представлялась мне склоненной перед Россией фигурой, но увы, не суждено было России ее склонить пред собой.
Мне хорошо запомнилось последнее лето у бабушка Ма в Одессе. Было очень весело. Были двоюродные Куломзины: Никита, Федор и Лиля, Сомовы Котик и Сергуша и много взрослой молодежи. Взрослые играли в теннис, дети в крокет, жмурки, горелки и прочие игры. Ходили на море. Но тогда не купались на открытых пляжах. Были закрытые купальни женские и мужские, и на солнце не загорали, как теперь.
Запомнился мне музыкальный вечер, на котором мне очень хотелось присутствовать, но нас уложили спать, оставив по нашей просьбе дверь открытой. В комнате, где стоял рояль, и которая одновременно служила столовой, убрали стол, чтобы поставить стулья, и вот, проходя под киросиновой лампой, дядя Яша Куломзин, отец Никиты, Федора и Лили (он был женат на сестре моей матери, тете Ольге), головой разбил