«Братская могила экипажа». Самоходки в операции «Багратион». Владимир Першанин
всем по кружкам горячий чай.
Обменялись последними новостями. Захар с двумя батареями в разведке боем не участвовал, но в первый день наступления потерял одну машину.
– Весну прошлого года помните? – не спеша отхлебывал чай капитан Чурюмов. – Под Харьковом с немецкими танками схватились. Громадинами казались, особенно «Т-4». Хотя пушка, как обрубок, короткая была, смотреть не на что. Позавчера натолкнулись на танковую засаду, думали, вот они «тигры».
– Ну, и кто это был? – спросил Бобич.
– Те же «Т-4», но фрицы их крепко усилили. Орудие длинноствольное, броневые экраны по бортам. Шарахнули из трех стволов, две «тридцатьчетверки» сразу подбили и одну «сушку» из моей батареи.
– И чем все закончилось? – спросил Саша Бобич, разгрызая крепкими зубами комок сахара.
– Те три машины сгорели, как свечки. Фрицы кумулятивными зарядами били. Сами знаете, поджигают технику в момент. Танкистам не повезло, из экипажей мало кто успел выбраться. Пока до люка доберешься, все горит. Моя самоходка тоже сгорела, но из рубки трое успели выпрыгнуть. Вот тебе и «брезентовый фердинанд». Открытая рубка часто спасает.
– Фрицев-то победили?
– Победили, хоть и с потерями. Новые «тридцатьчетверки» мне понравились. Сильные машины и пушка 85 миллиметров. Никаких рикошетов, броню насквозь прошибает.
Посидели еще с полчаса и разошлись. Среди ночи Карелина разбудил посыльный из штаба полка.
– Товарищ старший лейтенант, вас подполковник Тюльков вызывают.
– Что там случилось? – с неохотой вылезая из-под шинели, спросил Павел. – Война, что ли, кончилась?
– Ну, вы скажете, – засмеялся посыльный в звании младшего сержанта. – Наступление только началось. Под Шумилине такой бой идет!
– Что, даже в штабе слышно? Пушки спать мешают?
Младший сержант с медалью «За боевые заслуги» недовольно засопел. Как и все штабные, он был самолюбив и считал, что вместе с другими писарями находится на ответственном участке.
Проснулся механик-водитель Алесь Хижняк. Зевая, уверенно заявил:
– Ну, все, поспали. Теперь среди ночи обязательно куда-нибудь выдернут. Так, что ли? – обратился он к посыльному. – Снова наступаем?
– Не знаю. Там сообщат.
– Не знаю! – передразнил его старший сержант. – За что медаль получил? В немцев, что ли, стрельнул?
– Бывало, и стрелял, – поправляя на плече автомат, сказал писарь.
– Ой, не ври. Ты же их близко ни разу не видел.
– Угомонись, – оборвал механика Карелин, который уже затянул портупею и одергивал гимнастерку. Кивнул посыльному: – Пошли! Да не жми так автомат, а то стрельнешь случайно. Не бойся, фрицев поблизости нет.
– И вы туда же, товарищ старший лейтенант, – окончательно обиделся писарь. – Я разве виноват, что меня в штаб направили?
– А ты к нам в десант просись! – крикнул вслед тоже проснувшийся наводчик Федосеев. – Будет что девкам рассказать.
Младший