Пластуны. Золото империи. Золото форта. Николай Зайцев
без погребения у казаков было сродни тому, как если бы окрестили без полного окунания.
Закончив с ритуалом, Билый поднялся, перекрестился, отряхнул полы черкески от налипших веточек и, завязав ладанку, вновь повесил ее на шею рядом с нательным крестом. Надел папаху – его примеру последовали и два казака охранения, – отдал честь погибшим односумам. Оба казака с благодарностью отвесили поясные поклоны подъесаулу, он ответил им, склонив лишь голову. С чувством исполненного долга Микола Билый направился к пребывающей в душевных терзаниях баронессе Измайловской.
Подойдя ближе, подъесаул услышал невнятное бормотание. Складывалось ощущение, что дама вела разговор сама с собой.
– Прошу прощения, сударыня, – голос Билого прозвучал негромко, но с нотками твердости. Офицер кашлянул, потому что в горле запершило от непривычного тихого тона.
Баронесса вздрогнула, будто очнулась ото сна, и посмотрела на казака.
– Разрешите представиться, сударыня, – продолжил Микола. – Подъесаул Билый. Приставлен к вам, дабы сопроводить вас беспрепятственно до самого дома.
– Это так мило. И кто соизволил обо мне побеспокоиться?
– Государь, сударыня.
– Как это любезно с его стороны: проводить до самого дома, – прозвучали эхом слова Измайловской. – До самого дома. А вы представляете, господин подъесаул – как вас? А, да, Белов…
– Билый, сударыня, – поправил Микола.
– Простите, Билый, – поправилась баронесса. – Представляете, а моя спутница больше никогда не попадет домой. Это так ужасно!
Баронесса вновь заломила руки и зашлась в беззвучном рыдании. Билый стоял, не решаясь что-то предпринять. Точнее, он даже не знал, что ему надлежало сделать именно в этот момент. Ему претило общение с дамами. Привыкший все решать шашкой и кинжалом, подъесаул казался совершенно беспомощным перед женской истерикой. «Да, это не наши казачки! – с сожалением подумал Микола. – Те если и позволяют себе всплакнуть, то без истерик и так, чтоб никто не видел».
– А казак! – вновь воскликнула Измайловская, вспоминая и передергиваясь. – Какой ужас! Ему оторвало голову. Совсем! Какая злая участь!
– Сударыня, – решительным тоном сказал подъесаул. Ему, как боевому офицеру, были чужды эти стенания. К тому же их нужно было прекращать. – Сударыня, – повторил Билый, – прошу прощения, умоляю вас успокоиться и проследовать за мной. Вам необходимо выпить чего-нибудь, что поможет вам вновь обрести крепость духа. Нам всем в данный момент это необходимо. К тому же подали автомобили. Нам следует поторопиться.
Баронесса промокнула платком свои красные, заплаканные глаза и отерла носик.
– Да, да, вы правы, господин подъесаул, – всхлипывая, ответила она. – У меня есть капли. Они помогут.
Подъесаул, вытянув руку, сделал полшага назад. Баронесса, переложив зонтик от солнца в левую руку, попыталась взять Билого под локоть. Тот, заметив ее движение, слегка уклонился, пропуская