Пластуны. Золото Арктики. Николай Зайцев
после окончания трудового дня опрокинуть рюмочку-другую «с устатку». До заведений весьма достойных и приличных, где собирался цвет столичного бомонда.
К концу девятнадцатого века в столице империи Российской получили широкую популярность пришедшие на смену трактирам заведения более высокого класса – так называемые ресторасьоны, или по-простому, как их называли поначалу в народе, – «растеряции». Называли эти заведения так по той причине, что пребывание в них предполагало трату определенной денежной суммы. А если учесть, что в ресторациях, кроме того чтобы отведать изысканных блюд под живую музыку или в крайнем случае провести деловую встречу, можно было поиграть и в азартные игры, то величина потери облигаций порой достигала стоимости небольшого особняка где-нибудь в центре Петербурга.
Ресторан «Палкинъ» принадлежал роду потомственных рестораторов Палкиных. В 1785 году купец первой гильдии Анисим Палкин, родом из Ярославля, воодушевленный ростом собственных капиталов, открыл в Петербурге трактир. Но уже в 1830 году правнук Анисима Павел Палкин на углу Невского проспекта и Большой Садовой улицы построил ресторан. Спустя ровно двадцать лет его сын, Константин, на пересечении Невского и Литейного проспектов открыл свое заведение. С того времени ресторацию отца стали называть «Старопалкин», а заведение сына – «Новопалкин». Во второй половине девятнадцатого века ресторан переехал в дом напротив, на Невский проспект, 47. Он поражал роскошью: двадцать пять залов, изящная мебель, зимний сад с экзотическими растениями, фонтан, бильярдные. Подавали известные котлеты «по-палкински», суп-пюре Сант-Гюрбер, палкинскую форель, пломбир Меттерних, пудинг из фруктов гляссе а-ля Палкин. Цены были соответствующие. В этой связи и было названо сие заведение «растеряцией». Но несмотря на это, ресторан довольно быстро получил популярность среди столичной аристократии. Особенно в вечернее время залы ресторана были заполнены до отказа.
Граф Суздалев также был завсегдатаем сего известного заведения. Довольно часто ужин в кругу представителей таких же известных столичных фамилий плавно переходил в карточную игру, в которой счастье получить весь выигрыш выпадало графу пятьдесят на пятьдесят. В одной из последних ставок Суздалев роскошно взял банк, главной ставкой в котором был арабский жеребец.
– Так что, дорогой мой Николай Иванович, изволите ли вы принять мое приглашение и разделить трапезу в сем заведении? – в голосе Ивана слышались пафосные нотки.
– Я бы с радостью, но… – Микола осекся, но чтобы пауза не затянулась надолго, спросил: – Может, выберем несколько иной ресторан?!
– Не выдумывай, Николай! – хлопнув по плечу товарища, мгновенно парировал граф. – Ресторан то что нужно! В аккурат для таких, как мы! А какая там игра, друже! Люди имения проигрывают! Азарт, братец, чувствуешь?! – тонкие ноздри графа возбужденно расширились.
Билый с немым вопросом устремил взгляд на односума.
– Ну, мы ж с тобий справыжные офицеры! – отвечая на немой вопрос друга, отозвался Суздалев. – Правильно сказал хоть? – Иван на секундочку нахмурился,