7 октября. Александр Иличевский
подвергли страшной казни – посажению на кол; а чтобы человек не умер от болевого шока, его предварительно обкололи огромной дозой морфина, так что казнимый начал даже улыбаться. Да, Глухов теперь мог думать – и даже на посторонние происшедшему 7 октября темы, но все равно диэлектрическое его стекло, находящееся под чудовищным напряжением, время от времени пробивало, и тогда его охватывал клубок молний и искр, искореживавший все его тело и то, что осталось от души.
Сейчас Глухов смотрел с балкона на лесистую гору, за которой пролегает дорога на Хеврон, и думал случайную мысль: есть ли любовь с первого взгляда? Что он вообще знает о любви, кроме любви материнской, сопряженной с ежемгновенной заботой и участием? Мать любила его, он восхищал ее с младенчества. Она дрожала над ним и его сестрой и говорила: «Что такое счастье? Счастье – это когда дети не болеют». Любовь к женщинам Иван относил к иному миру, в котором есть место искусству. В юности любовь понималась им как боль и предел устремления, сочетаемые с высшим сексуальным наслаждением. Иными словами, это была в его жизни пчелиная история: ведь трутни, чтобы настичь королеву, увлекаемые ее запахом, взмывают на немыслимую для них – но не для королевы – высоту. Тот лучший самец, что не падет жертвой своих усилий и окажется в чести внести веер спермы в специальные резервуары в теле матки, станет обладателем будущего семенного фонда, зачав одним махом целый рой. Здесь нам и элемент естественного отбора (выше, дальше, быстрее), и осколок трубадурной культуры: воздушная гора, на вершине которой происходит соитие, оказывается метафизической горой, наполненной прозрачными частями охоты, устроенной влюбленным человеком, – чтобы уловить Бога. Любовь и есть ловушка для Бога. Но чаще в расставленные людьми тенета попадает чепуха или дьявол. Что же касается любви с первого взгляда – тут не было сомнений, что с любовью, точнее с ее перспективами, становится понятно все сразу. Глухову обычно требовалось секунд десять-двадцать первой встречи, чтобы выяснить, в каких отношениях он окажется с человеком когда-нибудь, когда им придется расстаться навсегда. Неважно, что будет происходить между ними в любой период знакомства, – общий знаменатель останется тем же, что успел сформироваться в первые мгновения. Вероятно, так устроен не только мозг, но и некий его отпечаток в эфире ноосферы: что-то, относящееся к высшим силам, в которые Глухов, впрочем, если и верил, то в тех пределах, в каких метафизика способна стать физикой или наоборот. Научное образование не мешало Глухову мыслить незримое. Напротив, иногда оно просто обязывало его верить в ангелов и Творца, но не в таких, какими привыкли потусторонний мир изображать люди. Для Глухова ангелы хоть и были этическими сущностями, но состояли преимущественно из формул, никакой плотью, кроме математической, они не обладали, в них ничто не могло сломаться, они только имели разные области обитания (применения)