Ты просто огонь!. Надежда Мамаева
для туристов с такого-то числа.
Дело было плевым, хоть и канцеляритом от него несло, как трупным запахом от полугодовалого покойника. Так что я, стиснув зубы, справилась с ним быстро. И с другими задачами, которые скинули в мессенджер, тоже.
Лишь когда случайно бросила взгляд на часы, поняла, что обед давно прошел и нужно бы перехватить хотя бы кофе. Но сначала – посетить самое стратегически значимое место в любом здании – туалет. И вот когда я уже собралась выходить из кабинки, то услышала, как хлопнула дверь и чей-то настолько тягуче-карамельный, что в нем можно было увязнуть, как в клею, голос пропел:
– Ты видела эту новенькую? Могу поспорить, что она любовница нашего рыжего. – И столько сладкой патоки было в девичьих интонациях, что впору было опасаться: как бы при длительном общении с этой мадмуазель не заработать сахарный диабет.
– Увер-рена? – с сомнением спросила вторая, чуть грассируя.
– Абсолютно! – безапелляционно заявила конфетоголосая и добавила: – Ирка, ну сама посуди: пришла – и сразу на речи села! Да я, когда сюда перевелась, полгода в аналитике разгребалась, обзоры писала. А Тарас? Он то за столом, то в вертолете, то под землей… Это только наша Снежка корни в стул пустила и сидит за своим столом – бульдозером не сдвинешь. А щас вот эта еще пришла… Дубовик…
– Поддубник, – поправила Конфетку ее собеседница.
– Да какая разница! – возмущенно фыркнула первая. – Ты пашешь-пашешь, а потом приходит вот такая шлендра – и все планы крахом.
Последние ее слова потонули в звуке плеска воды. Похоже, мадмуазели мыли руки. И мне бы тоже стоило их умыть. В смысле не высовываться. Но характер…
Дверь кабинки хлопнула, и я вышла к сплетницам. Одна из них оказалась высокой стройной блондинкой с элегантным каре, вторая – русоволосой, с конопушками на скулах, невысокой пышкой.
Я широко улыбнулась и поинтересовалась у этих двоих:
– Ну, кому косточки перемываем? Мне? – сложив руки на груди, протянула я и добавила: – Жаль… Я предпочла бы узнать сплетни о других. О себе не так интересно, ибо все избито, пресно и нет никакой остроты новизны.
Пышка икнула от удивления. Блонди же приняла самый наистервознейший вид и процедила:
– Тебя, новенькая, не учили, что греть уши на чужих разговорах нехорошо?
– А вас – что судачить за спиной – дурной тон? – я вскинула бровь. – Так что счет один – один.
– Ах ты… – сузив глаза, начала было карамельная блонди.
– Кто? – с интересом перебила ее я. – Конкурентка?
Всего два слова заставили стройняшку подавиться вдохом, а ее подругу – изумленно захлопать глазами, переводя взгляд с меня на эту Барби на минималках.
– Регина, ты что, правда глаз положила на главного? – удивленно протянула пышка.
– Дура! – рявкнула блонди, которая, как оказалось, Регина. – На фиг мне сдался этот старый хрен?
– А вот продвижение по карьере еще как сдалось, – ехидно заметила я. – Ради