Корсары Николая Первого. Михаил Михеев
но не для подозрений. Обычное разгильдяйство. Ну а окончательно снимал вопросы Александр, развалившийся в специально поднятом на мостик кресле, демонстративно повернутом спинкой к морю. Вот так, лица не различишь но видно, что сидит офицер, судя по расслабленной позе, находящийся в несколько пьяном состоянии, да пускает дым до небес.
К слову, сигара, которую Александр позаимствовал из закромов пленного британского офицера, была хороша. Даже такой паршивый знаток, как он, понимал, насколько качественным табаком удалось разжиться. Ароматная, плотная… И единственное, что портило впечатление, это кружащаяся от крепкого табака голова. Общая слабость, отчаянно ноющая рука, алкоголь, добравшийся-таки до мозга, и как апофеоз – табак. В общем, чтобы не потерять контроль над организмом и не скатиться в беспамятство, приходилось Верховцеву прикладывать немалые усилия. Но дело того стоило.
Британцы ничего не заподозрили до самого последнего момента. Даже без подзорной трубы Александр смог увидеть, как расширяются и лезут на лоб глаза английского капитана. Все, узнал. Дальше медлить нельзя. Картинно подняв руку, он сделал небрежный жест в сторону шлюпа и ровным голосом скомандовал:
– На абордаж.
Тут все и завертелось.
Шлюп еще не поравнялся с их кораблем, но ни остановить, ни сколь-либо заметно поменять курс британцы уже не успевали. Тридцать саженей – расстояние немаленькое, однако же и не запредельное. Из-за высокого фальшборта выскочили, отчаянно раскручивая кошки[15], сразу десяток матросов. Миг – и их снаряды полетели в сторону британского корабля.
Цели достигли всего три, но и этого было достаточно. Отлично понимая, что от результатов их действий зависит жизнь, абордажники тут же начали подтягивать «Бульдога» к своему борту, и тот, разогнанный машинами, не мог уклониться. Практически одновременно все остальные, находящиеся на борту открыли огонь, благо разнотипных ружей имелось в достатке. Дистанция для пули была детская, и жиденького дождика свинца вполне хватило, чтобы отбросить англичан от борта, не дав ни освободиться от намертво впившихся в дерево крючьев, ни организовать сопротивления.
Британцы оказались захвачены врасплох и моментально утратили инициативу на первом, самом рискованном этапе боя. Собственно, происходящее было как раз тем, к чему их никто и никогда всерьез не готовил. Слишком уж они привыкли быть атакующей стороной и сейчас расплачивались за пренебрежение к противнику.
Борта кораблей соприкоснулись с глухим стуком, и абордажники, потерявшие от ответного огня британцев двоих, тут же намертво пришвартовали их друг к другу. И тут выяснилась еще одна проблема англичан – борта шлюпа были заметно ниже, чем у торгового судна. Так что последний ружейный залп ушел по англичанам сверху вниз в комфортных условиях, а потом им на головы посыпалась размахивающая оружием и матерящаяся на русском и испанском живая волна.
Рукопашной схватки как таковой не получилось – англичане так и не успели что-либо организовать или даже просто добраться
Небольшой, как правило, четырехлапый якорь.