Покоренные судьбой. Кора Рейли
осталось в прошлом. Едва ли об этом стоило упоминать с самого начала.
– Неужели? – спросил папа ледяным тоном. Судя по позе, ему было трудно оставаться на месте. – Значит, ты не переспал с той девушкой?
Я ничего не ответил. Некоторые из моих прошлых решений были неудачными, вызванными едва сдерживаемым гневом. Я все еще чувствовал, как он опасно закипает у меня под кожей.
Папа выгнул брови. Он был недоволен.
– Настоящий джентльмен никогда не проболтается. – Он ударил кулаком по шкафчику, пылая от ярости.
Я напружинился. Грохот шкафчика, наверное, был слышен даже на улице.
– Клянусь, я выбью из тебя каждое чертово слово, если ты сейчас же не откроешь рот.
– Мы переспали несколько раз. Конец истории.
Папа направился ко мне, будто намеревался свернуть мне шею. Я не отступил. Я и раньше сталкивался с отцовским гневом, хотя он никогда не был таким сильным, как сейчас. Я привык к этому и не слишком беспокоился. Он схватил меня за плечи с такой силой, что мы оказались нос к носу. Меня обдало его горячее дыхание.
– И ты называешь себя джентльменом?
– Будто ты не спал с другими женщинами до того, как женился на маме. Насколько я слышал, вы с Маттео трахали каждую женщину, которая попадалась вам на пути.
– Осторожнее, – прорычал папа, стиснув кулаки.
Маттео прищелкнул языком.
– У нас с твоим папой в наших похотливых головах еще оставалось достаточно мозгов, чтобы выбирать для секса посторонних.
Папа оттолкнул меня и врезал кулаком по другому шкафчику, оставив вмятину, а потом повернулся к Маттео.
– Я даже смотреть на него не могу. Я действительно хочу его убить.
– У нас с ней был секс по обоюдному согласию. Я не подталкивал ее, перестань так остро реагировать.
Отец набросился на меня прежде, чем я что-либо осознал. Я винил в этом свою ослабленную бдительность по отношению к Семье. Кто-то другой не застиг бы меня врасплох.
Отец толкнул меня на шкафчик. Я впечатался затылком в металл, отчего у меня зазвенело в ушах.
Мышцы напряглись, инстинктивно желая отомстить, как я привык, но я подавил непреодолимую потребность тела действовать. Это мой отец и дон.
Глаза отца горели безумием.
– Если бы ты изнасиловал ее, у нас был бы совсем другой разговор, сынок.
Я держал рот на замке. Моя сестра Марселла всегда обвиняла меня в опрометчивости, но я знал, когда стоит промолчать. По крайней мере, иногда.
– Она благородная итальянка, дочь одного из моих капитанов, а ты, черт подери, лишил ее девственности.
– Именно, – заявил я. – Поверь мне, она вела себя совсем не благородно. И то, как она набросилась на меня, я бы не назвал покорностью. Она практически умоляла меня избавить ее от бремени.
Папа взглянул на Маттео и жестом пригласил его занять свое место. Маттео шагнул вперед, а отец повернулся ко мне спиной.
– Тебя часто били по голове за эти годы… или ты специально прикидываешься дурачком? – спросил Маттео с суровой улыбкой.
Мышцы