Язык, мышление, действительность. Бенджамин Ли Уорф
различных интерпретаций самой гипотезы влияния языка на мышление (некоторые ее критики насчитывали более сотни возможных здесь вариантов [17]); наконец, отсутствие консенсуса относительно основных категорий, используемых Уорфом в формулировке его принципа, а именно языка и мышления, но в особенности мышления [18]. К этому перечню можно добавить и соображение о справедливости тезиса Дюгема – Куайна применительно к гипотезе Уорфа – невозможности окончательного определения истинности соответствующей концепции из-за недодетерминированности ее положений эмпирическими данными, поскольку сторонники Уорфа (так называемые релятивисты), приводя подтверждающие эту гипотезу наблюдения, обычно сталкиваются с критикой со стороны так называемых универсалистов, опирающихся на иной набор фактов, этой гипотезе противоречащих. Впрочем, и сама гипотеза в интерпретации Сепира [19], а затем Уорфа была сформулирована в столь общих терминах, что любая попытка ее проверки сталкивается с необходимостью разработки более операциональных и точных понятий, причем у каждого исследователя из-за исходной неопределенности существует такая свобода в выборе интерпретации, способа операционализации и терминологических средств, что их итоговые и уточненные формулировки этой гипотезы оказываются затем с трудом сопоставимыми [20].
К настоящему моменту позиция, обозначаемая как критиками, так и сторонниками принципа языковой относительности, неоуорфианизмом, вновь привлекает внимание специалистов и становится все более популярной [21]. Читатель может сам попробовать уточнить связи между мышлением, языком и реальностью таким образом, чтобы они поддавались экспериментальной или – шире – эмпирической проверке, и убедиться, насколько сложна эта задача и почему ее разнообразные решения продолжают провоцировать жаркие дискуссии среди представителей самых разных дисциплин – от философов, психологов и лингвистов до антропологов.
Все эти обстоятельства объясняют, почему этот сборник с работами середины прошлого века публикуется в серии, посвященной методам антропологии. Ответ заключается не только в том, что изложенные в нем взгляды Уорфа стали частью классического наследия одной из антропологических специализаций – лингвистической антропологии, предметом которой остаются главным образом языки коренных народов, и не в том, что эти взгляды существенно повлияли на развитие так называемой когнитивной антропологии с такими ее проблемами, как категоризация и классификация, картина мира и т. д., но скорее в том, что отдельные положения, идеи и концепции Уорфа стали фокусом рассмотрения широкого мультидисциплинарного исследовательского поля и философских дискуссий о взаимосвязях и отношениях языка, мышления и реальности. Сформулированный Уорфом подход к анализу этих взаимосвязей продолжает влиять на развитие психо- и нейролингвистики, лингвистической типологии и компаративистики, концепции освоения языка, методологию полевой этнолингвистики
Русский перевод основного теоретического труда Сепира был осуществлен уже в 1930-е гг. (
В истории отечественной науки достаточно сравнить подходы к соотношению языка, культуры и мышления у М. М. Бахтина и Л. С. Выготского. В дальнейшем эта проблематика активно развивалась советскими философами (см., например:
Ср.: