Убойная примета. Дарья Литвинова
собирать объяснения очевидцев, составлять рапорты, отзваниваться руководству – заниматься обычной рутинной работой.
Была уже глубокая ночь, когда над Приморкой повисла привычная для нее тишина: увезли убийцу, приехала за трупом машина-катафалк, уснула тяжелым сном мать, которой врачи «Скорой» все-таки сделали успокаивающий укол.
– Вот везение! – улыбаясь во весь рот, сказал неслышно подошедший к Демьяненко Вася Березяк. – Второй убой – и второй раскрытый! За это полагается что-нибудь, а, Алексей Валерьевич?
– Полагается, – хмуро ответил Демьяненко, засовывая в свою кожаную папку рапорт и объяснения. Следователь уже успел уехать с места происшествия, и теперь материал нужно было везти ему лично. – Полагается, раз уж мы такие молодцы, напрячься и раскрыть еще и пару грабежей.
– Ну так мы же такие убийства подняли!
– Мы… Ну, раз «мы», то и грабежи поднимем. Поехали. – Он застегнул папку и распрямился. – Третий час, а нам еще в прокуратуру нужно заскочить, материал отдать.
– Так Королев только что здесь был…
– Уехал с жуликом, девяносто первую выписывать. Ему тоже спать хочется.
– А допрашивать он сегодня не будет?
– Вась, откуда я знаю? – поинтересовался Демьяненко, шагая к машине. Коротконогий Березяк едва поспевал за ним. – Это уже дело следователя. Убийцу нашли, до его приезда задержали, – пусть хоть через неделю его допрашивает, если нормы УПК не боится нарушить. Все, наше дело маленькое: завтра еще на выводку съездим, карточки заберем подписанные и забудем, как страшный сон.
– А можно мне на выводку?
– Можно.
– А можно…
– Вася, заткнись, душевно тебя прошу, – устало сказал Демьяненко и открыл переднюю дверцу машину. – Башка и так трещит. Давай завтра поговорим.
– Уже сегодня!
– Значит, уже сегодня.
Отличительной чертой Березяка было дружелюбие и совершенное отсутствие такого качества, как обидчивость. Кругленький, невысокий, с носом картошкой, он был родом из-под Рязани – в связи с местом рождения, да еще и белобрысостью ему дали было кличку Есенин, но не шибко грамотный Вася так искренне недоумевал – почему, что пришлось звать его по имени. На Васю можно было сваливать все мелкие поручения, оставлять дежурить по выходным и праздникам, когда нормальному человеку хочется посидеть в кругу семьи или друзей, он все воспринимал с энтузиазмом.
Долгое время Вася был стажером в ОПДН, но поскольку даже само слово «несовершеннолетние» писал с двумя ошибками, на должность его зачислять не спешили; в уголовном же розыске в конце мая оказался сильный недобор, и руководство, видимо, решив, что грамотность – не главное, лишь бы душа была хорошая, Васю приняло. С тех пор счастью его не было предела: с детства Березяк только и мечтал, что называться опером, и вот мечта сбылась. Старшим товарищам он заглядывал в рот, ходил за ними хвостом, чем большую половину