Будет немножко больно. Виктор Пронин
ремонтом машин. И старайтесь ремонтировать качественно. Чтобы никому и в голову не пришло жаловаться. Заведите книгу благодарностей. Просмотрите свои карманы, ящики столов, склады, номера телефонов. Ложимся на дно, Саша.
– Я понял, Илья Матвеевич. Думаете, есть опасность?
– Опасность всегда есть.
– Но если ложимся на дно… Как быть с Пафнутьевым? – спросил Заварзин, зная заранее, что не произнесет Голдобов ничего внятного.
– Думай, Саша. Решай. Как сказал классик – твори, выдумывай, пробуй. – Он с силой хлопнул Заварзина по плечу.
До кооператива «Автолюбитель» Пафнутьев добрался на попутном «Москвиче» – пыльном, дребезжащем, щелястом. Похоже, хозяин давно использовал его для хозяйственных нужд – картошка, удобрения, строительство дачи.
– Спасибо, дорогой. – И Пафнутьев с облегчением шагнул из машины на прожженную солнцем обочину. Даже сквозь подошву туфель он чувствовал жар дороги. Железные ворота были приоткрыты, и он свободно прошел во двор. К нему тут же направился длинноволосый сутулый парень с маленькими, узко поставленными глазками.
– Вы, простите, по какому вопросу?
– Следователь. – Пафнутьев привычно показал красные корочки удостоверения. – Прокуратура. Пафнутьев. Павел Николаевич.
– Подгайцев.
– Очень приятно.
– И мне очень приятно.
– Жара…
– Да, просто нечем дышать.
– Тяжелая у вас работенка!
– Да я смотрю, и у вас не легче.
– Вот и познакомились.
Пафнутьев ходил по гаражу, улыбчиво рассматривая хозяйство – от склада запасных частей до ремонтных ям. Везде было ему любопытно, все вызывало неподдельный, почти детский интерес. Подгайцев охотно отвечал на несложные вопросы, но проскальзывало в его ответах и насмешливое ожидание – что, мол, дальше? Он понимал, что разговор впереди, и приглядывался, привыкал к новому человеку, пытаясь понять его цель. Пафнутьев тоже не торопился с подозрениями. Помещение ему показалось достаточно просторным и неплохо приспособленным для ремонта машин. Однако в то же время он отметил запущенность, какое-то пренебрежение к самой работе. Ремонтные ямы неплохо бы почистить, убрать лишние детали, промасленное тряпье, сваленное в углу гаража, можно вообще вынести на пустырь и сжечь, а запчасти – разложить на полках, чтобы все были под рукой, на виду, а то ведь нужно немало покопаться в этой куче, чтобы найти необходимую деталь.
Как ни сопротивлялся Пафнутьев, но не мог от этого отделаться – ему казалось, что многое в гараже как бы напоказ, словно кто-то спешно, на скорую руку стремился создать видимость ремонтных мастерских. Здесь почему-то курили, хотя пожар мог вспыхнуть от одной небрежно брошенной сигареты. Освещение внутри было явно слабое, работать при таком свете невозможно. И одинокий «жигуленок» с поднятым капотом не убеждал Пафнутьева. Сомнения его множились, и он их уже не останавливал, чувствовал, что его обманывают. Так бывает – еще вроде бы ничего не сказано, но в воздухе стоит запах обмана. И он сделал первый вывод