Наследующий землю. Ирина Андреева
Но не уследил: в другой раз перец оказался в кармане куртки Гюрзы, не поняв, в чём дело, тот сначала чихал, потом занёс перец в глаза.
Неизвестно, чем бы всё закончилось, учебный год подошёл к концу, Гюрзе исполнилось восемнадцать, он вышел из интерната по возрасту вместе с Тяпой. Трудно верилось в счастливое избавление.
Стёпу с Вовкой и прочими ровесниками перевели в старшую группу. В интернат начали прибывать новенькие. Потянулись безрадостные дни какого-то тревожного ожидания и тоски. Надежда и мечта спасали: ночами, зарывшись с головой под одеяло, Стёпка видел родные поля, грачей, важно шествующих за плугом. На груди его на толстом гайтане вместо креста болтался ключ от дома…
Часто с досадой думалось о том, что, останься он в деревне, сам себя прокормить бы смог, посадил бы картошки, морковки, грибов в лесу насобирал, высушил. Зимой бы на зайцев петли ставил. На фоне того, что испытал он тут, прошлая жизнь в деревне казалась ему раем. Мысли о том, чтобы работать на земле, с неодолимой силой владели душой Стёпки. Когда сознание его окутывало сном, последнее, что приходило на ум как блаженная мечта: «Выучусь на тракториста и вернусь!»
Вовка Лебедев грезил стать моряком и всю жизнь странствовать по морям. Он зачитал до дыр «Робинзона Крузо». У него вдруг обнаружились недюжинные способности к рисованию. Все его тетради были изрисованы морскими волнами, коих он никогда не видел, диковинными бригантинами и яхтами.
«Недолго ждать осталось!» – утешали друг друга братья по несчастью. Да, недолго, два года до восемнадцати, выпуск из интерната, с предоставлением жилья – крохотной комнатки в чулане старинного барака на бандитской окраине. Изнуряющий труд на пимокатной фабрике среди кислотных испарений производства, мата и брани мастеров и работников, нищенской зарплаты, повального пьянства после трудовой недели, а то и после смены. Спасла армия. Танковые войска, служба в степной Монголии для Степана, десантные в Новосибирске для Володьки Лебедева. На том и разошлись их пути-дороги навсегда.
Степан признался отцам-командирам, что мечтает стать трактористом – пахать родную землю. Те дали добро, поддержали словом, мол, карты в руки – чем корочки танкиста не документ тракториста?
С чьей-то лёгкой руки Степана стали называть Трактористом. Он не обижался, радовался. Пришла весточка с родины: сердобольная Глафира оповестила о смерти стариков одного за другим с разницей в три дня – горе их подкосило. Приезжали, мол, на похороны Стёпины дядья, тётки. Рая Наташу привозила. Подросла девчушка, не помнит никого, Раю матерью кличет, они ей и фамилию сменили. «Вот и закончилась под корень в деревне фамилия Царапкиных. Ваш домик брошен, никто не решается там жить, и в дедовом забили окна-двери. О папке твоём ни слуху ни духу, он в последнее время и старикам не писал».
Степан на всякий случай написал отцу. Ответ пришёл на удивление быстро: «Не жилец я на этом свете, заразился, харкаю кровью, лежу в больничке. Прости меня, сын!» Последняя ниточка надежды на поддержку родни