Иван Крылов – Superstar. Феномен русского баснописца. Екатерина Лямина
удостоились прежде всего супруги организаторов, а также, вероятно, дамы из близких Крылову семейств504. «Я была на хорах, где находились еще несколько дам и между ними графиня Уварова, княгиня Одоевская, княгиня Вяземская. Нас очень хорошо угощали, приносили бокалы с шампанским»505, – вспоминала Карлгоф. В отличие от гостей-мужчин, купивших билеты, они не пользовались правом сидеть за общим столом, однако не были и сторонними наблюдательницами. В сценарии торжества им, по-видимому, отводилась важная роль – представительствовать от имени широкой читающей публики и в особенности матерей, пекущихся о воспитании своих чад.
В соответствии с церемониалом, выработанным для «докторских» юбилеев, самого виновника торжества с почетом доставили на праздник два члена организационного комитета: Плетнев и Карлгоф.
В пять часов прибыл г. министр народного просвещения, в кругу всех посетителей прочитал <…> высочайшую грамоту на пожалование Ивана Андреевича кавалером ордена Святого Станислава 2‑й степени и возложил на него знаки сего ордена, —
сообщала «Северная пчела». Предшествующий юбилей лейб-медика Рюля также сопровождался пожалованием юбиляру ордена (Белого орла), однако благоволение к Крылову было подчеркнуто тем, что награждение сопровождалось рескриптом и совершилось на глазах у всех собравшихся. Уварову, без сомнения, принадлежала и формулировка рескрипта: за
отличные успехи, коими сопровождались ваши долговременные труды на поприще отечественной словесности, и благородное, истинно русское чувство, которое всегда выражалось в произведениях ваших, сделавшихся народными в России506.
Ил. 23. Верне О. Николай I с сыновьями Николаем и Михаилом. 1836.
За этим последовал еще один короткий, но исключительно значимый эпизод, не замеченный большинством гостей. Только в 1847 году о нем рассказал Плетнев:
Украсив звездою грудь поэта, министр пригласил его в особенную залу, куда их императорские высочества великие князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич изволили прибыть для поздравления Крылова507.
Братья шести и пяти лет от роду поздравили юбиляра в качестве представителей детской читательской аудитории. Это был неформальный и негласный вклад императорской фамилии в чествование поэта508. Все происходило в отдельной комнате, в самом узком кругу, чтобы не смущать умы чрезмерными милостями к человеку из литературного сообщества. В результате посещение великими князьями юбилея Крылова не отразилось ни в одном печатном описании, включая то, которое по горячим следам написал сам Плетнев509, и не попало ни в одни известные на сегодня мемуары. Но слух о подобных намерениях Николая все-таки носился в обществе.
Император, как рассказывают, говорил, что сожалеет о том, что не послал одного из своих младших детей на этот праздник, чтобы тот прочел Крылову одну из его басен, которые их столько забавляют, —
через
Среди них, возможно, была и 23-летняя Мария Федоровна Львова (впоследствии в замужестве Ростовская, детская писательница). В ее восторженном стихотворении, обращенном к Крылову («любимому из любимых»), написанном явно под впечатлением юбилея, упоминаются детали праздника – «лавры мира», которые «свились в венец» над «златой лирой» поэта, а также «бюст отличного ваянья» (ОР РНБ. Ф. 542. № 914. Л. 6 – 6 об.; в рукописном сборнике стихов Львовой за этим текстом следует пояснительная приписка, датированная 19 ноября 1839 года).
[
Цит. по: СПч. 1838. № 32 (8 февраля). С. 125. В официальном органе министерства (Журнал Министерства народного просвещения. Ч. 17. 1838. № 3. Отд. Высочайшие повеления. С. XLI–XLII) текст рескрипта приведен с незначительными отличиями от газетной публикации. Согласно статуту ордена св. Станислава (1829), он жаловался, в частности, за такие заслуги, как «сочинение и обнародование творений, признанных общеполезными».
Подобных трогательных проявлений личного внимания удостаивались лишь очень немногие знатнейшие особы, чаще пожилые. Ср., например, визит Александры Федоровны к старухе Н. К. Загряжской с выражением соболезнования по случаю кончины ее зятя В. П. Кочубея (1834), а также то, как Николай I не отходил от постели больного А. Х. Бенкендорфа (1837).
Современник. 1838. Т. 9. С. 57–70.