Убийца с реки Дженеси. История маньяка Артура Шоукросса. Джек Олсен
сейчас еще можно видеть на обоих берегах вниз и вверх по реке: пустые окна, обрушенные стены, груды кирпича и дерева. Просто гранд-отель для крыс и мышей! Большинство местных давно уже разъехались. Что до меня, то я родилась здесь и здесь же умру. У моих детей настрой тот же. Да, здесь шумно и грязно, здесь воняет, здесь вредно жить, но это наш дом.
Мы то и дело нуждались в деньгах, все время их не хватало. Когда я была маленькой, моя мать обычно наливала воду в кувшин и шла пешком через лес к свалке на холме Бутджек. На голову она повязывала бандану, чтобы не хватил солнечный удар. На свалке всегда воняло от шлака, кусков латуни, железа, меди, листового стекла, бумаги и дерева, которые сливались в одно месиво. Самосвалы сбрасывали свой груз еще горячим, и люди, шесть или восемь человек, бросались к дымящейся куче и копались в ней. Моя мать зарывалась так глубоко, что мы видели только подошвы ее туфель. Если бы эта нора обрушилась, ее бы там погребло заживо. Мать вылезала, кашляя и чихая, с опаленными волосами и обожженными руками, но это ее не останавливало. Мои братья грузили добычу на тачки и отвозили все старьевщику Эйбу Куперу. Его развалы были рядом с центральными железнодорожными путями штата, которые проходили по Фэктори-стрит. Моя сестра Нэнси как-то нашла такой большой кусок латунного шлака, что увезти его смогли только на детской коляске. Это была самая крупная наша добыча.
Голодали мы редко. Если добыть на свалке ничего не удавалось, мама собирала для нас пучок зелени одуванчиков, готовила их с соленой свининой и добавляла немного уксуса, чтобы усилить вкус. Иногда она собирала лесную землянику для песочного пирога. По ночам мои братья пробирались на фермы и копали картошку – собирали полуночный урожай. Нет ничего на свете хуже картофеля с соленым свиным жиром. Фермеры разводили миллионы индеек, но не дали бы тебе ни кусочка, даже если бы ты помирал с голоду. Индеек добывал Роланд. Иногда он приносил их больше, чем мы могли съесть, и тогда он продавал их в ресторан на углу, а деньги проматывал в бильярдной. Роланд всегда придумывал какую-нибудь историю, чтобы объяснить, откуда у него индейки, потому что наша мать строго-настрого запрещала воровать.
Когда мне было десять, Роланд принес домой свинью, и мы разделали ее на кухне. Он сказал маме, что поймал ее в лесу. Красть он перестал после того, как попался полиции штата и получил штраф в пятьдесят баксов. Таких денег мы в глаза никогда не видели, но он должен был заплатить или отправиться в тюрьму.
Наверно, кража домашней живности у нас в крови. Моего любимого дядю Эрла Лоутона выгнали из Уотертауна за то, что он воровал коров. Это было, когда я еще не родилась. Выписали ордер, по которому ему грозил арест и тюрьма, если он снова появится на территории округа Джефферсон.
Мы, дети помладше, воровали нечасто и по мелочи, но кое-кто из моих братьев старался и за себя, и за нас всех. Роланд и Фредерик прибирали к рукам любой металл, который плохо лежит. Они воровали из припаркованных на бульваре тягачей с прицепом – большие коробки