Лесные люди. Александр Анатольевич Стрекалин
«чел» – это типа человек, а «в аут» – типа выпил и валяешься. Хера себе, ляпнул. И ведь никто ни разу не поправил, сука!
– Да ладно, не так уж ты далёк от истины, – Степан хлопнул друга по плечу. – Получается, Надя и Ира – проститутки?
– А ты думал – комсомолки? – Михалыч заржал. – Давай, не тормози. Или поменяться хочешь?
– Нет, нет. Не надо!
– Я так и думал. Видать, прут тебя такие бабы, статные. А мне маленькие нравятся, чтобы под мышкой помещалась.
Выходя из туалета, Степан посмотрел на часы. Полтретьего ночи. Часы он всё-таки перевёл на местное время, и уже привык жить по нему. Спать не хотелось. Может, таблетки эти…
Михалыч вернулся в приват минут через двадцать. Найдя там только Ирину, он нахмурился и пошёл в бар. Степан сидел на высоком стуле, задрав ноги, нахохлившись, как подстреленный воробей. Уже сильно набравшись, он вернул бармену пустой стакан, и заказал ещё. Михалыч присел по соседству.
– Ты куда так погнал, вырубишься.
– Почему бы и нет, – отозвался тот, снова поднимая стакан. – Твоё здоровье.
– Ладно, бухай Стёп. Скоро двинем.
– Движение – жизнь.
06
Степан переживал не лучшее утро в своей жизни. Голова болела ужасно. Волшебные таблетки, вернувшие его к жизни вчера, отняли её сегодня. Очнувшись, он обнаружил себя в своём номере, лежащего на застланной кровати, в рубашке и трусах. Как он сюда попал, он не помнил. Немного наклонив голову, он увидел лежащие на полу брюки. Похоже, раздевался сам. Минут десять пролежал, не шевелясь. Потом аккуратно встал, достал из холодильника запечатанную бутылку местной минералки, открыл и жадно выпил. Подумав, добрёл до туалета и, склонившись над унитазом, опорожнил желудок. Стало легче. Кое-как почистив зубы, Степан избавился от рубашки и носков и снова сел на кровать. Вспомнив, где в чемодане храниться аспирин, застонал, опустившись на колени, и тут же на полу, нашёл бумажник и телефон. Закинув находки наверх, достал таблетки, и запил их водой из-под крана. Желудок отозвался тупой болью. Эстафету подхватила голова. Обессилев, Степан снова лёг. Главное сейчас – заснуть.
Бывшая жена, Тамара, сидела на кухне, красила ногти и что-то варила дочке. Она всегда была не худой, но сейчас заметно располнела. Особенно толстыми были предплечья, жир на которых вздрагивал каждый раз, когда она делала мазок и подносила пальцы к губам чтобы подуть. «Для кого она это делает, господи», – с тоской подумал Степан. – «Не для меня же». Он прошёл в кухню и заглянул в холодильник. Недолго выбирая между сыром или колбасой, отрезал и того и другого. Соорудив бутерброд, выдавил на него немного майонеза. Откусил кусок, прожевал. Такая еда давно набила оскомину, но ничего другого в холодильнике не было. Тамара не любила готовить, а сам Степан не очень-то и умел. Обедал он обычно в столовой, а утром пил чай с баранками, и убегал на работу. В столовой он старался поесть посытнее, и женщины на раздаче часто приговаривали: «Какой у мужчины аппетит хороший»!
Дочка сидела тут же, на детском стуле и разглядывала мать.
– Тамар, может не стоит ей ацетоном дышать, вредно