Целитель. Долгая заря. Валерий Петрович Большаков
небе, словно сверкающая новогодняя игрушка. Пламени из дюз, как рисуют посадку на Луну безграмотные художники, Федор Дмитриевич, естественно, не заметил, зато глазам давался бешеный муар истекавшего горячего водорода. Выхлоп сдул пыль, будто чистюля, сметающий невидимую грязь с парковой скамьи, и ЛК сел.
Пара краулеров, накручивая гусеницы, подлетели к суставчатым опорам.
– Встретим академика на станции? – неуверенно поинтересовался Дворский.
Кудряшов насмешливо фыркнул.
– Плохо ты знаешь Лаврентича!
Юркий «ползун», подобравший пассажира, затормозил возле парочки, и в наушниках забился нетерпеливый, взволнованный голос Янина:
– Падайте! Быстрее! Что вы там нашли, не томите!
– Сам увидишь! – хихикнул Кудряшов, ловко вскакивая на платформу краулера, и хватаясь за раму.
– Чертовы медики! – негодовал Валентин Лаврентьевич. – Полгода отпуск! Да я чуть не чокнулся на этой даче, на этом пляже! Вот же ж, инквизиторы…
Всю дорогу молодой, зубастый водила гнал вездеход по настоящему тракту, пока не выехал на серый матовый простор, закольцованный останцами купола.
За несколько лет все его обломки, почти утратившие прозрачность, вывезли, а круглую площадь зачистили до основания, просеяв каждую щепоть реголита.
Посередине инопланетной базы темнел квадратный провал, уводивший на нижние, подлунные горизонты. Прямо над «черным квадратом» серебрилась ферма на опорах, удерживавшая подъемник – он опускался в подобие атриума, как ведро в колодец.
Дворский покачал головой – это ж сколько месяцев они разгребали завалы! Верхние три горизонта обрушились еще в мезозое, когда грянул планетоид. Правда, и на минус четвертом ярусе лестниц не водилось – рептилоиды предпочитали пользоваться пандусами…
– Мы думали, что и пятый горизонт развалился, – ворчливо излагал Бур Бурыч, – ан нет! Завал мы расчистили за одну лунную ночь…
Подъемник опустил всех троих на глубину метров сорока. В мечущемся свете налобных фонарей гнулись и шатались наклонные стены, уходившие к «обычному» потолку. Янин не сдержался, сиганул вперед – и малая гравитация тотчас же наказала его. Академик упал и перекатился.
– Осторожнее! – вскрикнул Дворский.
– Разучился! – отдалось в наушниках смущенное кряхтение.
– Да будет свет! – торжественно провозгласил Кудряшов, и трапециевидный объем залило резким голубоватым сиянием.
– О-о-о… – молитвенно затянул Янин.
Дальней стены не существовало. Возможно, что огромный проем миллионы лет назад перекрывался створами, но сейчас он был полон ломаных балок и крученых труб. Они блестели, как новенькие, с синеватым отливом.
– Наверху, точно над этим местом, мы обнаружили круглую площадку, – рассказывал Бур Бурыч. – Предполагаем, что это огромный лифт… А все эти балки выплавлены из местного «нифе»… Валь, да ты не туда смотришь! Дался тебе этот прокат… Сюда глянь!
Академик круто развернулся, едва не упав, и боком,