Король Мистрока. Красный Вестник. Александр Алексеевич Кассий
блеск камней и металлов.
Герцог надел темно зеленый берет с роскошным пером гиацинтового ары из Фортресса в качестве последнего штриха и подошел к оконному проему, раздвинув плотные шторы. Свет пробился в комнату, отчего герцог прищурился. Он рассмотрел количество лошадей в стойлах, на которые выходили окна из его покоев. Такого количества гостей в Рангароне не было уже много лет, со времен женитьбы Валрейда и Гунтины. Отходя от окна, Валрейд нечаянно засмотрелся на свое отражение в узком и высоком зеркале у простенка. Годы не отняли у него статности, даже прибавили ее, и никакая прическа или освещение не заберут нажитого. Но чего он точно лишился – прежней ясности в глазах, белизны улыбки, румяности и стройности. Особенно сильно пострадала именно фигура Валрейда. В давние времена о его атлетичном теле шепталась каждая леди герцогства, Валрейд частенько выигрывал на внутренних холоборнских турнирах и был охоч получать овации и поцелуи от почитательниц. Образ благородного, честолюбивого сэра и видного кавалера никак не мешал Валрейду частенько забывать про свои основные обязанности и спускать целое состояние за пару-тройку ночей. В те времена людям в таверне было все равно, с кем они пьют. Но всему было отведено свое время. Долг и обязанности все же оказывались сильнее любых потех. Ты либо сдаешься им, либо проигрываешь все, что есть.
Размышления о былых днях не могли не напомнить о Матильде. Валрейду стоило лишь вдохнуть – он чувствовал запах ее духов из эфирных масел бергамота: насыщенный цитрус с пряным цветочным оттенком. Возникало крылатое чувство, щекочущее сердце. Валрейд будто бродил по апельсиновому полю рядом с Гритстоуном, где щебетали птички и в небе светило большое и теплое солнце. То была родина Матильды де Вайнсбург. Валрейд никогда не бывал там, он познакомился со своей первой женой, когда она уже переехала в Гарденпорт. Даже разнообразие садов столицы не могло унять души Матильды, ее рассказы о фруктовых садах и речушках родного юга заставляли Валрейда думать, будто он и сам там рос, будто сам срывал сочные апельсины с деревьев и вкушал их сладость с легкой кислинкой.
– Я как-то прыгнула с высокого обрыва прямо в воды Китового Хвоста. Волны были высотой с трех меня, они должны были всей своей силой ударить меня о подводные камни, но стихия сжалилась. Море вышвырнуло меня на берег практически невредимой, лишь перепуганной и посиневшей от холода. – рассказывала Матильда, играясь пальцами с длинными кудрями Валрейда, что смотрел на белокурую и голубоглазую красавицу щенячьим взглядом.
– Какое было время года? – любопытствовал тогда еще будущий герцог.
– Ты рассердишься, если узнаешь. Либо сочтешь меня безрассудной. – улыбнулась Матильда и на ее лицо пал луч заходящего солнца.
Они с Валрейдом засиделись в беседке на одной из улочек цветущего сада Гарденпорта, где пахло медом и розами. Рядом летали пчелы, шмели да бабочки, занимая свободные места на красочных бутонах. Рядом выглядывала над кустарниками и декоративными деревьями статуя рыцаря с букетом цветов