Санаторий-02. Повести и рассказы о любви. Вадим Андреев
А видеть ребенка, если захочешь, ты сможешь всегда, договоримся, – и ярко так заулыбалась.
«Черт ее знает, что у нее там в голове за завихрения мыслей, но пусть беременеет, если хочет», – подумал я, готовясь к новому совокуплению.
– У меня еще неделя санатория. Потрахаешь меня всю эту неделю?..
Да, уж! Домашняя девочка, такая прилежная студентка, «мамина дочка» – и выпрашивает ее потрахать. Хотя еще почти вся ночь впереди… Тогда держись.
Боком, раком, спиной, лицом, валетом, сверху, снизу, в рот, в пизду, – хорошо, что стонали и кричали не в открытую форточку. После такого каскада в течении несколько часов она еле смогла отдышаться и вырубилась так, что даже членом изнутри не смог разбудить: просто сотрясалась от моих фрикций и храпела.
Утро было идеальное. Мы лежали, обнявшись в постели, и она смотрела на меня с широкой улыбкой.
– Надо было мне за тебя выйти замуж.
– Ну, во-первых, никто пока не смог меня женить на себе. Во-вторых, никто не может сказать, как сложились бы наши отношения в браке. В-третьих, я люблю трахаться и спать отдельно, сам.
– Так ты не женат? А почему все в санатории говорят, что у тебя есть жена и дети?
– И я, и администрация, и сотрудники санатория распространяют такие слухи, чтобы никто не имел на меня виды.
– А я…
– И ты тоже не имей на меня виды в качестве мужа.
– А знаешь, я отблагодарю тебя за эту и другие такие сказочные ночи. Я всем отдыхающим бабам расскажу, какой ты феерический и неутомимый любовник. К тебе же эти бабы в очереди выстроятся на каждую ночь.
Что ей было сказать? Не могу же я отказаться и сказать, что и без ее рекламы у меня постоянно очереди баб и в корпусе, и в кабинете, на пляже, в лесу, на дороге, – везде. Хотя… Пусть рекламирует.
– Ты долго потом меня еще трахал, когда я заснула?
– Ну, было еще несколько раз. А что?
– Мне кажется, что у меня внутри кровавые мозоли. Придется сделать один-два дня перерывы. Хотя нет, я приму обезболивающее. Жалко терять эти дни, благоприятные для зачатия…
Детки и мамашки
И черт меня дернул прийти первый раз в первый номер на зов к больному ребенку. Сочувствие, переживание, сопереживание, человечность…
Придется теперь переквалифицироваться в разведчика и прятаться по чужим номерам, чтобы меня не нашли ни днем, ни ночью. Ведь просил же, чтобы никто от персонала в корпусах не знал, что я медик. Но какая-то зараза проговорилась. Или это работа Белки? Растрезвонила от радости или распирающего собственного удовлетворения? И уволиться теперь не могу согласно контракту. Будут теперь выстраиваться длинные очереди с детьми в кабинет, окружать и сыпать вопросы в столовой, на беговой дорожке на параллельных курсах, в бассейне на вышке и плавательных дорожках, в спортзале на снарядах, на пляже и везде-везде-везде, где поймают эти «яжмать». И никакие отговорки, что я не педиатр, не помогут. А после осмотра ребенка, будут подставлять свои собственные