Хюррем, наложница из Московии. Демет Алтынйелеклиоглу
приблизил к ее лицу рот, из которого текла слюна. Мокрые, нетерпеливые, грубые, как кора дерева, мозолистые руки вдруг начали задирать ей платье…
Александра проснулась от ужаса. Теперь она пыталась выбраться из-под тяжелого тела навалившегося на нее разбойника с раскосыми глазами. Тот одной рукой пытался закрыть ей рот, чтобы она не закричала. Александра изо всех сил укусила руку, прикрывавшую ей рот, и завопила. От боли разбойник привстал на колени.
В этот миг все перевернулось. Первым вскочил Тачам Нойон. Проснулись три женщины, которые спали неподалеку, рядом с лошадьми. Пещера наполнилась криками, воплями и ржанием испуганных лошадей.
Тачам Нойон схватил разбойника с раскосыми глазами и швырнул его об стену. «Я же тебе сказал, – прогремел он. – Она еще маленькая. Она совсем ребенок». Тот яростно возражал: «У нас такие, как она, детей рожают!» В руках у него теперь сверкала сабля. Его товарищи тоже выхватили свои сабли и встали рядом с раскосым. Тачам Нойон загородил собой Александру. «К другим женщинам, быстро!» – скомандовал он ей. Александра тотчас послушалась и побежала к трем женщинам, вновь принявшимся голосить от страха. Все четверо крепко прижались друг к другу. Беркуль чертил саблей в воздухе круги: «Разве во время общего дела можно идти против товарищей?» Раскосый, который так и не добился своего, был вне себя от ярости, он тоже размахивал саблей и кричал: «Когда все идут на общее дело, то все делится поровну на всех. Так гласит обычай».
Разбойник с плешивой головой, который до тех пор не проронил ни слова, скалясь, внимательно посмотрел на Тачама, так как понял, что нашел голову, на которую сейчас опустит свою саблю.
Козлобородый Беркуль с раскосым попытались обмануть Тачама Нойона, обойти его с двух сторон, зайти ему за спину и так добраться до Александры. Длинная сабля ногайского воина с рукояткой в виде головы волка всякий раз преграждала им путь. Раскосый попытался нагнать страху: «Мы же говорим тебе, несчастный глупец, что эта козочка одному тебе не достанется. Мы тоже на нее права имеем, так что давай соглашайся, и съедим эту козочку вместе или оставь ее нам, а сам иди подобру-поздорову. А нет, мы и душу твою заберем, и причитающееся нам по праву получим. Так гласит обычай».
«Девчонку не трогать! – прогремел Тачам Нойон. Его звучный голос отозвался эхом в сводах пещеры. – Мой обычай и моя вера гласят именно так».
В одно мгновение закаленные сабли, озаряя все вокруг искрами, столкнулись друг с другом. Крики смешались с угрозами. Александра молилась, чтобы укравший ее человек вышел в этой схватке победителем. Ведь теперь разбойник был ее спасителем.
«Разойдитесь, сучьи отродья!» – гремел Тачам.
Раскосый прокричал: «Сдохни, предатель!», кинулся к Тачаму, но не допрыгнул. Ногаец, быстро повернувшись на одной ноге, словно волчок, рубанул негодяя по брюху. Тот выронил свою кривую саблю. Руки его в растерянности потянулись к животу. Поглядев с ужасом на вывалившиеся ему на руки собственные внутренности, он рухнул замертво.
Тачам,