Струна (сборник). Илья Крупник
это [у него ведь тоже одесский акцент!..] это же ли-те-ра-ту-ра.
Повесть вышла потом в краткую «оттепель» в 1962 году, вошла в состав первой моей напечатанной книги. И название ее – «Снежный заряд».
Были рецензии во многих журналах и газетах; кажется, было вместе с опубликованными до этого рассказами «Топь» и «Сержант» таких рецензий 22. Столько, сколько лет потом, после второй книги «На этой земле», ничего не хотели больше у меня печатать. В нашем главном московском издательстве зав. отделом так и сказала, усмехаясь: «Пишите оптимистические поэзы, тогда и будем публиковать».)
27.12.2014
Платформа
С 5 мая я старший лаборант Дальневосточной экспедиции Всесоюзного института лекарственных растений (ВИЛАРа). Направление работы: г. Новосибирск, г. Уссурийск, Тумынган, Шуран и другие районы Приморского края; острова Сахалин, Кунашир, Итуруп, г. Хабаровск. Срок командировки 4,5 месяца, по 25 октября 1960 г.
(Приказ № 1 по Д.-восточной экспедиции ВИЛАРа. Начальник экспедиции А. Шретер.)
Первое задание: получить в Новосибирске экспедиционную автомашину с закрытым оборудованным кузовом (будкой), доставить в Уссурийск.
В третий раз я уезжаю так надолго из дома. В Москве Леля с маленьким, нет, уже не маленьким, девятилетним Игорем провожали меня на поезд. И так было грустно, очень, когда стояли мы, обнявшись, кучкой на перроне.
А сейчас поезд уже идет по Костромской области. Утро. За окном березовые, осиновые перелески… Сплошное мелькание тоненьких, тонких стволов, белых и светло-зеленых вперемежку. В черных лужах под ними блестит белое небо.
Мимо, всё мимо… Разлилась Ветлуга. Стоят деревья, затоплены по пояс, вода у самых изб.
Станция Шарья. Ходят парнишки в школьных картузах, они все наперебой: «Покажите, пожалуйста, коробок». Собирают спичечные этикетки.
Самое красивое – это молодой осинник: тонкие, бледно-зеленые стволы всплошную. Еще без листьев, ветки почти не видны. Весна.
У мальца на белой голове будто пух, легкий-легкий. Как у птенцов. И лицо, когда оглянулся, тоже, как у веселого утенка в мультипликации. Сколько лет ему? Тоже девять?…
От отчаяния надо читать Грина. Мне уже тридцать пять, не шестнадцать. По-прежнему перечитываю Александра Грина и опять становлюсь человеком. Ничего не изменилось – я всё тот же.
Урал. Станция Шаля. Кузино. Скоро Свердловск. Идет снег. Стоят в снегу ели, узкие и длинные. Тянь-шаньские ели. Май. Весна. Снег по колено. Ликуй, душа, на платформе.
– Дети!.. – кричит детсадовский малыш в коридоре вагона, поднимает вверх желтый шар. – Становитесь! Я командир! Дети, стройся! Заходите в туалет!..
А за окном всюду лозунги, лозунги: «Грузам семилетки – зеленую улицу!», «Идущим впереди – слава!»
Скоро Тюмень.
Коричневатый дым верхних тоненьких веток без листьев – молодые березы. Коричневый дым кустов у реки…
– Я не нищий, я – газосварщик. Чем могу тебя отблагодарить?
– Ничем. Ты бы мне дал, если бы мне было худо?
– Дал.
– Ну