Германия: философия XIX – начала XX вв. Том 2. Скептицизм и пессимизм. Валерий Алексеевич Антонов
в одном отношении и ложно в другом,35 и все искусство ваших предполагаемых парадоксов состоит лишь в том, чтобы спутать эти отношения друг с другом».
«Напрасно вы рассуждаете о заблуждениях, которые ввергают человека в ошибку, когда его органы приходят в расстройство из-за болезни или других несчастных случаев. Эти временные расстройства ничего не доказывают против тех суждений, которые он делает, когда его органы здоровы. Даже тот факт, что в конце концов вам приходится возвращаться к этим аномалиям, говорит о том, что это суждение против вас. Доказательством того, что эти обманы ничего не заключают против правильных суждений, служит то, что человеческий разум способен различать их, и что самый ничтожный разум в достаточной мере противопоставляет одно из двух состояний, на которое вы хотите походить, другому.»36
«Вы утверждаете, что человек испытывает совершенно одинаковые впечатления, независимо от того, является ли объект реальным или воображаемым, настоящим или отдаленным. Это утверждение не доказывает ничего, кроме мимолетности вашего внимания. Ибо если вы более внимательно понаблюдаете за природой этих впечатлений, то легко поймете, что правильные идеи сопровождаются в нас иной степенью доказательности, чем неправильные.»37
«Два объекта, – скажете вы далее, – часто имеют столь совершенное сходство, что невозможно не спутать их друг с другом. Вы видите, например, двойной отпечаток одного и того же перстня, два яйца, двух близнецов и т. д. Но когда умный человек смотрит поочередно на два совершенно одинаковых предмета, он утверждает не их тождество, а только сходство; поэтому его суждение, по вашему собственному признанию, верно. Кроме того, в природе нет такого совершенного сходства, как вы хотите предположить; даже между самыми похожими предметами существует тысяча различий, и если они ускользают от нас, то причина этого кроется исключительно в грубости наших органов, которые, даже если они видят правильно, не могут видеть все. Мы ограничиваемся утверждением того, что они действительно воспринимают, не решаясь на то, что им недоступно.»38
«Вы требуете критерия, позволяющего отличить истину от заблуждения. Этот критерий, который, как вам кажется, так трудно найти, находится в вас самих; он лежит в ваших собственных способностях, и вопрос заключается лишь в том, чтобы хорошо их использовать. Но вам доставляет удовольствие злоупотреблять ими».39 «Вам нужно средство, с помощью которого вы можете быть уверены, что всегда будете приходить к правильным идеям. Это средство есть в руках всех внимательных и трудолюбивых людей, но оно ускользает только от поверхностных умов. Оно заключается в стремлении не иметь никаких других идей, кроме законченных. Человек обманывает себя только потому, что хочет делать общие суждения с помощью конкретных понятий. Поэтому мы даем признаку истины название каталепсии, подразумевая
Секст Эмпирик (Sextus Empiricus), аверс. Логика. I, §242, 243
Секст Эмпирик, противник. Logic. I, §253
Цицерон, Академик. Quaestion IV, c. 13. 15; Sextus Empiricus, advers. Logic. I, §153. 403 27)
Цицерон, Академик. Quaestion IV, c. 16. 18
Диоген Лаэртский, §54, с. 171