Бог, которого не было. Белая книга. Алексей Френкель
спят в кипе. А многим евреям одной кипы мало, и они носят сразу два головных убора. Не понимаю, почему они остановились в своей вере и не носят три, четыре, восемь ермолок. Это же логично – чем больше всякой херни на голове, тем больше веры. Наверное, логика – не самая сильная черта евреев.
Кипа должна быть черного цвета – в знак траура по разрушенному храму. Очень по-еврейски, но самая «черная» кипа, самая траурная кипа иерусалимского хасида – белая. Мордехай носил такую. Мне была выдана черная. Мой протест был подавлен в зародыше и даже не без некой элегантности. Но я не верю в Бога! Не говори ему, а то он с ума сойдет, когда об этом узнает. Потом Мордехай отпил глоток кофе и добавил: Бога надо искать даже в том случае, если точно знаешь, что его нет. И в этом случае даже, может, еще усерднее.
Я же говорю: у евреев не все в порядке с логикой. По крайней мере, у начальника почты на улице Агриппа, 42, в Иерусалиме.
Бог не по силам испытаний не дает
Мордехай отвел меня в подвал почты и рассказал, что надо делать. Оказывается, все письма, где в графе «Получатель» написано: Бог, Всевышний, Элохим, Адонай, Отец Небесный и т. д., приходят именно на эту почту. Отделение наше, кстати, называлось «Лев Иерушалайм» – «Сердце Иерусалима». Ну а куда еще должны приходить письма к Богу? Сердце Иерусалима на улице Агриппа, 42. Про́клятое место. Ну а куда еще должны приходить письма к Богу?
Начальник ткнул чашкой кофе в десятки мешков на полу. Письма Богу, в которого я не верю и который сойдет с ума, если об этом узнает. Просьбы, слезы, проклятия. Миллионы конвертов, которые надо было распечатать, вытащить письма и разложить на две кучи. По половому признаку – как в школьном походе. Мальчики плачут налево, девочки – направо. Зачем это разделение – до сих пор понять не могу. Я не про поход (там-то понятно), я про письма. Мордехай сказал, что Бог не по силам испытаний не дает, а зарплата будет заходить на счет в банке. И я стал шесть дней в неделю распечатывать конверты и раскладывать письма. От женщин – в одну сторону, от мужчин – в другую. Потом приходил специальный раввин, забирал эти две кучи и вкладывал в Стену Плача. Как у флойдов в The Wall – еще один кирпич в стене. И как у Алана Паркера в The Wall – это всего лишь еще один кирпич в стене.
В общем, примерно этим же занимался Масанобу Сато на мастурбационном марафоне в Сан-Франциско. Но мне было проще – у меня был восьмичасовой рабочий день и перерыв на обед.
Сейчас мне не до обеда: надо успеть все рассказать. На часах 19:54. Осталось четыре часа и шесть минут. Ну, Бог не по силам испытаний не дает – если, конечно, начальник отделения почты на улице Агриппа, 42, Мордехай не врет. И если ты – Бог – вообще есть.
Во имя святого Иоанна Колтрейна
Вот начальник почты – он точно есть. До знакомства с ним я знал только одного почтальона – Печкина. Та еще скотина, если верить мультику. Наш еврейский Печкин был ничуть не лучше. Он неожиданно появлялся перед тобой с лицом, похожим на использованный памперс, и вертел носом. Нет, не так. Он неожиданно появлялся перед тобой