Шалопаи. Семён Данилюк
прочие излишества. Поэтому основное – полиэфирные текстильные нити. Кордное производство – под выпуск полиэфирного волокна. Тольятти договор с нами спит и видит – лучшего материала на обивку «Жигулей» им не найти. Первое штапельное – под выпуск полисульфона. Медицина и электроника в очередь выстроятся.
– Потянем ли? – простонал Комков. – Это ж капитальный останов. Все показатели разом ухнут!
– Потянем! – горячо заверил Земский. – Не за год, понятно. Хотя бы за пятилетку. А показатели наверстаем, по Ленину! Помнишь, «Шаг вперёд, два шага назад»? Аркаша! Когда и начинать, как не сейчас? Схемы, расчёты – всё готово. Погляди, какую команду подобрали! Молодёжь на подбор! Огурец к огурцу! Копытами бьют, ждут команды. Задачу поставь – и полетят! А Олежку Круничева, лучшего на весь Союз главного инженера, думаешь, не жалко в министерство отдавать? Горошко-то, хоть и люблю, но против него не в пример слабее. А отдаю. Потому что там, на ключе, он для дела нужнее. Всё готово, Аркаша! Люди на номерах. Только ледокол нужен! – он потеребил друга за округлое плечо.
– Люди! Команда! Больно рассиропился, – перебил Комков с внезапным ожесточением. – Полюбуйся на свою команду! Поддакивают тебе, ластятся. А на деле – каждый за свой карман радеет!
Выудил из пиджака смятую докладную, швырнул на скатерть.
– Это список премированных по последнему экспортному контракту! Вглядись!
Земский разгладил докладную, нахмурился. Выгодный экспортный контракт – поставка штапельных волокон – организовал через Союзлегпром начальник отдела сбыта Фрайерман. В реализации его участвовали: отдел сбыта (спецдокументация), железнодорожный цех (спецвагоны), тарное хозяйство (спецупаковка). 90 процентов огромной – 100 тысяч рублей – премии, по указанию Земского, распределили меж отделочниками, грузчиками, сбытовиками. Оставшиеся 10 процентов – на руководство.
Докладная в Главк, поданная на подпись директору, была составлена с точностью до наоборот: 90 % – ИТР, 10 % – исполнителям.
– А ты с ними коммунизм строить собрался! – уязвил Комков.
По покатому лбу Земского заходили волны.
– Да! Завелась паршивая овца! – признал он. – И все равно – другого маршрута у нас нет! А люди!.. Какие мы с тобой, таких вкруг себя и вырастим.
Он сочно хлопнул себя по лысине. Потряс докладной:
– Эх! Нам бы ещё на Союзхимэкспорт человечка пропихнуть. Представляешь, какие контракты пойдут?
– И откуда в тебе что берётся? – Комков озадаченно повёл шеей. – По возрасту – ровесники. А глянешь на тебя по утрам – будто на планёрку прямо с пионерской линейки примаршировал.
Земский, уловивший раздражение, долил. Комков смутился.
– Подустал я что-то, Толик! Чем дальше, тем больше покоя хочется. Того, что только снится, – через силу признался он.
– Что ж удивительного? Мы, Аркаш, с тобой такие старые, что, кажется, единственные помним, зачем газету комкают!
Комков припомнил нарезанную бумагу на гвоздике у унитаза в пятидесятых. Гоготнул.
Добившись,