Большевики и коммунисты. Советская Россия, Коминтерн и КПГ в борьбе за германскую революцию 1918–1923 гг.. Александр Ватлин
вышестоящие указания, а в крайнем случае голосовали ногами против линии руководства»[10]. Поскольку большевистский стержень КПГ находился в той духовно-социальной среде, которую Мальман называет «левопролетарской», смерть Ленина уже не может считаться решающим водоразделом в истории немецкой компартии. «Для сталинизации КПГ не нужен был Сталин»[11].
Речь идет о том, была ли КПГ простым исполнителем воли РКП(б) и Коминтерна или имела достаточную степень самостоятельности в принятии не только тактических, но и стратегических решений. «Ленин приветствовал германскую революцию, но не предпринимал конкретных шагов по ее поддержке», – утверждают одни[12]. Советское полпредство в Берлине полностью контролировало процесс подготовки революции в Германии, настаивают другие[13]. В защиту концепции Вебера выступили исследователи левого толка, изучавшие раннюю историю КПГ и пришедшие к выводу, что в 1921–1922 г г. партия была вполне демократической и в свободных дискуссиях искала адекватный немецким реалиям путь к социализму[14]. Дискуссия о соотношении внутренних и внешних факторов в процессе становления германского коммунизма продолжается, она сама уже стала предметом историографического исследования[15]. Несмотря на появление большого количества научных работ по конкретным сюжетам его ранней истории, разброс мнений и оценок не уменьшается. Очевидно, прийти к консенсусу в этом споре не удастся и в будущем, и итоги настоящего исследования дадут новые аргументы каждой из сторон.
К сожалению, современные российские исследователи пока еще не использовали новые научные подходы применительно к истории взаимоотношений большевиков и зарубежных коммунистов, предпочитая корректировать догматику советского коминтерноведения. Административный водораздел между отечественной и всеобщей историей мешает увидеть очевидный факт их биполярного взаимодействия, которое наложило серьезный отпечаток и на процесс становления советского государства. Несмотря на военное поражение, Германия оставалась одной из мировых держав, более того – страной, традиционно играющей для России роль «окна в Европу». Станет ли западный сосед помощником в деле продвижения мировой революции или останется врагом СССР – это были не просто праздные размышления, в том числе и на них основывалась активная деятельность большевиков по сплачиванию своих сторонников и нейтрализации противников в этой стране.
В то время как принципиальные решения в сфере советско-германских отношений принимало Политбюро ЦК РКП(б), число ведомств, занимавшихся повседневной политикой в отношении Германии, постоянно росло. На одном полюсе находился Коминтерн, делавший ставку на революционную перспективу, на другом – Наркоминдел, настаивавший на достижении и укреплении «мирной передышки» в отношениях с западным миром. Тезис о двойственной основе внешнеполитической доктрины и практики Советского
Mallmann K.-M. Kommunisten in der Weimarer Republik. Sozialgeschichte einer revolutionaeren Bewegung. Darmstadt, 1996. S. 3.
Ibid. S. 67.
Bonwetsch B. Lenin und Deutschland // Deutsche und Deutschland aus russischen Sicht. 19./20. Jahrhundert: Von den Reformen Alexanders II. bis zum Ersten Weltkrieg / hrsg. von Dagmar Hermann. Muenchen, 2006. S. 299.
Это суждение в своей крайней форме было сформулировано американским историком Ричардом Пайпсом (Пайпс Р. Русская революция. Ч. 2. М., 1994. С. 297–299).
Wilde F. «Diskussionsfreiheit ist innerhalb unserer Partei absolut notwendig». Das Verhaeltnis des KPD-Vorsitzenden Ernst Meyer zur innerparteilichen Demokratie 1921/1922 // Jahrbuch fuer Historische Kommunismusforschung. Berlin, 2006. S. 182.
Koessler T. Partei, Bewegung und Lebensform. Neuerscheinungen zur Geschichte des Kommunismus in Deutschland // Archiv fuer Sozialgeschichte. Bd. XLV. Bonn, 2005; Bois M. Hermann Weber und die Stalinisierung des deutschen Kommunismus. Eine Rezeptionsgeschichte // Jahrbuch fuer historische Kommunismusforschung. Berlin, 2018. S. 143–162.