ЧОП «ЗАРЯ». Книга третья. Евгений Александрович Гарцевич
и бросился вперед. Чувствовал, что с «буханкой» что-то происходит: аура деда, как сошедший с ума дискотечный шар, переливалась от бледно-фиолетового до кислотно-зеленого цвета, и еще какой-то огонек трепетал внутри в буйстве красок. Плюс бледная на этом фоне «заплатка», в которой я признал Захара. Значит, жив еще, железяка!
В пассажирском вагоне на меня кинулась было какая-то тварь, но, получив факелом в морду, отползла под лавку, шипя и плюясь кислотой. Ловить ее я не стал – и без того глаза слепило от яркого света, казалось, что я выжигаю всю атмосферу вокруг себя. Факел искрился, как бенгальский огонь, щипал руки и так сильно вонял полынью, что даже Муха с Ларсом продолжали свою перепалку, гундося, словно с зажатыми носами.
Я выскочил на первую платформу с моторками, надеясь, что на свежем воздухе станет легче дышать. Но нет. Над головой широким куполом растекались внутренности монстра. Плотная серая масса отдаленно напоминала холодец. Полупрозрачные куски с сеткой то ли костей, то ли хрящей и красными жилами, между которыми, как в янтаре, застыли черные очертания монстров. Маленькие «куклы», худые силуэты с капюшонами, клопы и прочая не до конца сформированная мерзость.
Ближе к концу платформы, практически над пикапом, «тело» призрачного поезда сужалось, желеобразная масса густела, превращаясь почти в двухметровую цельную костяную пластину. А дальше уже расширялась обратно.
«Черепушка пошла…» – предположил Муха.
«Скорее, наружный затылочный выступ, а вот там дальше… это если он лежит, вытянув морду, то это глотка…» – начал умничать Ларс, но Муха его перебил.
«Так, я так и сказал: черепушка, и надо этот найти, мужжичок. Вона я его вижу! Где клопяра в янтаре застыл! Туда и шарахнуть, чтоб глаза аж на жопу последнего вагона натянулись!»
Клопяра под потолком действительно застыл ровно над «буханкой». Черно-коричневый паразит, застрявший под «кожей» желеобразной шкуры поезда. С потолка от лап клопа к «уазику» тянулись красные отростки. Целая сеть, похожая на корневище дерева, расширялась, пуская все новые отростки, скребла по крыше и обступала со всех сторон.
Я заметил Захара в отключке на водительском сидении. Голова запрокинута, а сквозь паутину трещин на лобовом не понять, что с ним. Но аура еще теплится. Дрожит, теряет свет, но подрагивает в такт сердечному ритму. На пассажирском сиденье застыл призрак незнакомой мне старушки. Не божий одуванчик, а видно, что дама с характером, пусть и близка к обмороку, но в глазах блестят молнии.
Дед как-то почувствовал меня! «Буханка» разродилась звуками: загудел клаксон и двигатель пошел на перегазовку, а по кузову побежали искорки молнии. Даже Захар встрепенулся, как после удара кардиостимулятором. А потом его стало мотать по салону, когда «буханка» натужно задергалась, раскачиваясь и пытаясь вырваться из цепей. Как минимум одно колесо уже было свободно, но остальные пока еще держались.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте