ЧОП «ЗАРЯ». Книга третья. Евгений Александрович Гарцевич
та самая легендарная финка НКВД от тех самых кизлярских мастеров!
На финку указал Муха. Он чуть из душелова не выпрыгнул, своим нетерпением распугав других покупателей. Его мнение я уважал. Да и Ларс похвалил, что было для него не свойственно. Хотя мы, даже по моим меркам, отдали за нож целое состояние, а Захару и вовсе лучше об этом не знать, а то его кондрашка хватит. Но клинок был хорош. Таким и колбасу перед Исаевым нарезать не стыдно, и в рукопашную на химеру броситься не страшно.
Мы опять сшиблись с Дантистом, получилось что-то типа разведки боем: подскочить, кольнуть или порезать, увернуться от контратаки, отскочить, еще раз отскочить и уже самому контратаковать.
Дантист был в прекрасной форме. Муха славился боксерскими боевыми танцами, но в лице Нечаева он встретил не просто достойного противника, а мастера высочайшего уровня. Это тоже был танец: прыжки и развороты, выпады бормашиной и четкие, резкие вертушки перемежались с полетом шубы, которая будто жила своей жизнью.
Я не успевал. Муха не успевал. Когда я умудрялся достать Нечаева: зацепить локтем, коленом или кончиком штыка, он возвращал урон в двойном размере. Почти любой мой удар штыком либо высекал искры из магического шуруповерта, либо пролетал совсем далеко не только от жизненно важных органов, но и вообще от каких-либо органов.
Я смог сблизиться, отбил сверло в сторону, попробовал пырнуть, но потерял контроль над своей рукой. Мы сцепились в замке, не давая друг другу воспользоваться оружием. Я выгнулся и, раскачавшись на амплитуде, пробил лбом в лицо Дантиста.
Но в следующий момент уже летел по полу, отброшенный неизвестным приемом. Скользил на заднице, не успевал встать, но давил пятками в плитку, стараясь отскочить от Нечаева, тыкавшего в меня сверху бормашиной. Я скрылся под столом и призвал Ларса. Квадратный кусок столешницы со скрежетом и грохотом оторвался от ножек и, врезавшись в Дантиста, протащил его несколько метров, пока не развалился в щепки.
– Вот это другое дело! – Нечаев встряхнулся, отбросил бормашину с погнутым сверлом, вытащил из-за спины два тонких стилета и, раскинув руки в стороны, начал строить из себя дирижера. – Ты наконец разогрелся? Готов потанцевать, пока нам никто не помешал?
Я не стал отвечать, мне и внутренних монологов было достаточно. А Дантист, похоже, расстроился, не получив ни хейта, ни агрессивного троллинга в виде остроумных ответов, и стал сам себя раскачивать, продолжая дирижировать и что-то бубнить себе под нос. «Калинку-малинку», что ли?
«Я хотел ему его же бур в зад запихнуть, но дирижманская палка тоже подойдет…» – Муха повел меня в сторону, чтобы подобрать штык.
«Плохому танцору и яйца мешают… Но эффективней сломать ногу. Поверьте опытному ученому, я такое исследовал, когда вы еще под стол пешком ходили. Хотя о чем это я? Только что из-под него выбрались…» – проворчал Ларс.
– Сюда иди, плохого танцора из тебя сейчас будем делать! – шутливо поклонился я и сделал кривой пируэт штыком, изобразив в воздухе два круга,