Седьмая Луна 5: Агония. Андрей Коробов
до размеров собственного мозга, управлявшего вручную этой непослушной, топорной махиной. Между тем все мысли его занимали только Тринадцать.
Церковь Равновесия говорит: если ударили по одной щеке, подставь другую. Но её же адепты сплошь и рядом нарушают это устоявшееся правило о смирении. Гармонистом – тем более, праведным – Альдред себя не считал. Так что об эту поговорку он и сам готов был с радостью вытереть ноги.
Ступни стонали, натыкаясь на острые рёбра брусчатки. По крайней мере, холодная дождевая вода остужала их, нивелируя боль. Жажда возмездия подарила второе дыхание. Боевой молот – оружие не из лёгких, но в руках Флэя ощущался не тяжелее бастарда.
В конце концов, дезертир очутился на сарацинской площади у Медресе. Тогдашние хозяева Города наименовали её в честь Аль-Джазифа.
Не славный полководец, поставивший на колени гармонистов, – и только поэтому название не поменяли. Этот человек был умелым врачевателем, который привил Саргузам восточную медицину и спас тысячи жизней. Всё-таки на Западе доктора являли собой по большей части скопище коновалов. И выживаемость пациентов соответствующая.
Жители Города почитали его, как настоящего героя, а к статуе Аль-Джазифа относились с особым трепетом. Чуть согбенный старец из меди, облачённый в несколько слоёв хлопка, и по сей день стоял, слегка склонив голову к груди. Если кто и обращался к лучшему из сарацин кощунственно, так это вездесущие, безмозглые голуби.
Именитый врачеватель ранее практиковал и преподавал религию Халифата в Медресе, образовывая юных сарацин. Те времена давно прошли, и теперь здание близ площади с финиковыми пальмами принудили под школу для богатеньких горожан. Другими словами, ничего, в сущности, не изменилось.
Просто в стенах Медресе больше не звучат хвалебные молитвы, обращённые к ифритам и Лунам. Преподаватели там набраны из величайших умов Запада, но не Востока. Да и лица учащихся – сплошь беленькие, румяные. Мораль и религиозность отошли на второй план, уступив естественным, точным и гуманитарным наукам.
Минуя стародавний дом знаний, Альдред не мог не полюбоваться им. Здание напоминало дворец эмира, или, скорее, праздничный торт со свечами.
Высокий входной портал. Минареты со сталактитовыми карнизами. Сфероконические купола на высоких барабанах, украшенных голубой плиткой. А внутри, говорят, всё, как в сказке: глазурованный кирпич, затейливая майолика, мастерски выполненная мозаика, под стать умельцам из Дельмеи.
Ренегат смыслил в мировой архитектуре не больше, чем любой другой рыбак из Кродо с грязными ногами и песком на зубах. Тем не менее, душа его тянулась к прекрасному будто бы сама собой. И она пела, зная, что у норманнов не поднялись руки сровнять с землей Медресе. Как бы гармонисты и северные язычники ни ненавидели захватчиков с Востока, только натуральный варвар посягнёт на произведение искусства.
Дорога повела дезертира в сторону Циановых Дворцов – не менее прославленной и знаковой достопримечательности Саргуз. Ходят слухи, что для их владельцев даже в самую ненастную погоду светит знойное солнце Экватора. Врут. Это