Поломанный Мир 4: Стражи Равновесия. Андрей Коробов
как чёрные глянцевые щупальца оплетают его тело. Он дёрнулся, в ужасе лишь пикнув. Астральный образ Лётольва вырвался из физической оболочки, напоминая огромный, на весь торс непроглядный зев Имира, окаймлённый частоколом зубов.
Щупальца, придушивая мальца, стянулись и поломали его конечности. Всплеск боли сравним с фатальным падением, и всё же малец оставался жив. Считанные секунды, пока он хоть и в тумане, но осознавал явь. Пасть приняла его, смятого, как лист бумаги, в себя и затворилась.
Всё произошло тихо и крайне быстро. Так быстро, что никто и не заметил. Сам Лётольв не успел отреагировать. Поняв, что случилось, викинг отпрянул и в ужасе оглядел себя. Никаких следов трансформации вроде порванной одежды не наблюдалось.
– Как же это так? – не понимал он.
– Солнце – враг твой, но даже лёгкая тень – друг, – объяснял Бог Тьмы. – Что ты чувствуешь, Лётольв?
Тот ответил не сразу. Сердце возвещало о целой буре ощущений. Викинг был не из болтливых и потому описал своё внутреннее состояние крайне коротко:
– Ничего плохого.
Глаза Мрака понимал, что если не наставлять протеже, он сойдёт с ума, как любой другой смертный, в чьих руках оказалась власть куда большая, чем тот может унести. А между тем от Иварсона Имир требовал правильного, благого безумия. Он сказал:
– Когда ты пожрал Орма, был в ужасе. И вообще не понял, что произошло. Потому что всё также слеп во тьме. Это временно. А сейчас всё иначе. В тени прекрасно видно мощь, которая в тебе зреет. Её надо развить. Ты стал ближе к тому, спутник. Я поздравляю тебя.
Одноглазый не врал. Со смертью мальчика викинг почувствовал некую извращенную удовлетворённость. Самочувствие резко улучшилось, будто он снова тот счастливый ребёнок из Арнфьорда, полный сил и воли к жизни.
Поглощённая плоть Орма – та вызвала лишь толику нынешних чувств. Как и тогда, Иварсон ощутил сытость, но лишь на миг. Всё же Франческо был худосочен в сравнении с носителем Тьмы, пусть и заражённым. Сытость тут же сменилась нечеловеческим голодом, ибо аппетит приходит во время еды.
Ему вспомнилось предупреждение Имира. «Сожрать придётся много…» – процитировал его викинг, как никогда хорошо понимая смысл этих слов. Мрак, слушая его, разразился неудержимым раскатистым хохотом.
– Пока что ты только привыкаешь. Но очень скоро жить без этого не сможешь. Станешь зависим.
Как если бы ему это внушили, норманн понял: ему нужно пожрать всех выживших, какие только есть в форте. Не щадя никого. Эта мысль казалась ему вполне естественной. Они заслуживают этого, совсем другое дело – жить.
– Хорошо всё, что идёт в прок…
Лётольв мельком отсмотрел воспоминания Франческо, подаренные его смертью. Несладкая жизнь у него, безотцовщины, была. Беспризорная и грязная донельзя. Так ещё и мать, сношавшаяся с трактирщиком за харчи, истлела от заразы, став одной из драугров.
Иварсон выдохнул, уверив себя, что ничего дурного не сделал.
Он отпустил Франческо, пускай и тот стал частью его отныне. Душа беспризорника стала