Наперегонки со смертью. Светлана Гончаренко
заберу её и покину стены альма-матер. Одна надежда не регенерацию, но как же это всё не вовремя!
Только бы никого не встретить! Только бы никого…
– Лаврентьева, с вами все в порядке? – слышу за спиной раздражающий голос. Накаркала! Ну тебе-то что от меня понадобилось?
– Простите, Андрей Станиславович, я тороплюсь, – кричу на бегу, не снижая скорости.
– Остановитесь! – меня с такой силой дернули за многострадальную руку, что я невольно проехалась каблуками по гладкому каменному полу. – У вас что, кро_вь?
Приплыли… Я прячу ладонь за спиной и смотрю в прищуренные серые глаза. Эх, всем хорош мужик, характерец только дрянной. И чего опять вяжется?
– Царапина, – цежу сквозь зубы. – Я могу идти?
– Я взгляну? – тоном, не предполагающим отказа, спрашивает мой студенческий кошмар.
– Спасибо, не нужно. Всего доброго! – разворачиваюсь и ухожу, стараясь, чтобы мой уход не походил на побег. Догонять не стал, и то хлеб. Вот уж его участия только не хватало!
В туалете пусто, хоть тут повезло. Быстро смываю кро_вь с раны. Ну да, как и сказала – царапина. Теперь. Ещё пару минут подожду, пока зарубцуется и можно выходить.
– Алтея, ты здесь?
Да что ж такое-то! Быстро хватаю полотенце и наматываю на ладонь. Никто не должен ничего понять.
Дверь распахивается, и входит Инна – моя заклятая подруга и соперница. Хм, уж не с её ли подачи я так некрасиво скатилась со сцены? С неё, змеюки, станется.
– Ты поранилась? – с деланным участием спрашивает она и подходит ближе. – Дай посмотреть.
– Что тебе нужно, Ивлева?
– Я переживаю, – Инна подпускает в голос медовых ноток. – Ты упала, поранилась, хочу помочь, только и всего.
– Спасибо, справлюсь сама.
– Ой, что это? – она округляет глаза и смотрит куда-то за мою спину. Детский прием, но я покупаюсь. Разворачиваюсь, и тут же мою руку хватают и сдёргивают полотенце.
– Эй! – пытаюсь выдернуть ладонь, но Инна держит её с недевичьей силой.
– Где рана?… Даже шрама нет… Ты не могла сама вылечиться, даже я только за пару часов смогу залатать… – шепчет она, жадно разглядывая абсолютно целую ладонь.
Вот в этом она вся – “даже я то, даже я это”. Мы действительно могли бы быть подругами, если бы не это глупое соперничество. Каюсь, ещё на первом курсе вела себя не слишком красиво, буквально была “в каждой бочке затычка” на каждой лекции, выпячивая свои знания. “Выскочка” – самое лестное, что я слышала тогда в свой адрес. Да, многих я раздражала, даже бесила своим ценным мнением по каждому вопросу. Ну ещё бы! Дочь знаменитого лекаря, профессора, уж он-то по-любому натаскивал свою дочурку, а она теперь этим кичится!
Но я не кичилась. Я от всей души делилась знаниями с окружающими. Пребывала в какой-то эйфории: я поступила куда хотела без всякой протекции, исполнила свою и папину мечту, я молодец!
Со временем ко мне привыкли. Нет, друзей я так и не завела, но вполне по-приятельски общалась со всеми. Какие друзья? Любимая учеба – вот мой лучший друг! Семинары, коллоквиумы, практические – там я чувствовала себя как рыба в воде. На мои странности перестали обращать внимание. “Заучка”– ласково звали меня однокурсники, но больше не задирали. Все, кроме Инны. Она мне так и не простила самую первую лекцию по основам лекарского дела, когда она не смогла ответить на вопрос преподавателя, а я смогла. Да не просто смогла, а целых пятнадцать минут высказывала свои соображения. С тех пор она и задалась целью обойти меня во всём. Что ж, сегодня мы подвели итог: в моих руках была золотистая книжечка с красным тиснением, а в её руках – зелёная. Одна четвёрка по энергопотокам – и я впереди. Только вот впервые мне действительно жаль, что так вышло. Лучше бы дипломы у нас были одинаковые.
– Где рана? – Инна поднимает на меня совершенно безумный взгляд.
– Ты о чём? – старательно прикидываюсь валенком, но удаётся плохо, я так и не научилась “держать лицо”, все мои эмоции видны как на ладони.
– Ты упала и поранилась, на полу актового зала пятно кро_ви, где рана?
– Не понимаю, о чём ты? Видишь же, никакой раны нет, – я машу ладонью у неё перед носом.
– Что ты такое? – Инна делает шаг ко мне, я отступаю. – Ты не человек? Кто ты?
– Инна, ты не в себе. Прекрати, ты меня пугаешь, – мне и впрямь страшно.
– Я давно подозревала, что с тобой что-то не так. Так кто ты, Лаврентьева? Или нужно нанести тебе ещё одну рану, чтобы доказать мою правоту? Я выведу тебя на чистую воду!
Она замахивается на меня, то ли желая расцарапать мне лицо длинными, острыми ногтями, то ли задушить. Понять не успеваю – внезапно её глаза закатываются, и она мешком оседает на пол.
– Эй, ты чего? – я не спешу подходить. Это очередная провокация, или ей действительно плохо? Носком туфли касаюсь её ноги. Инна не реагирует. – Ивлева, если это шутка, то несмешная и слегка затянулась!
Так, похоже, ей действительно нужна помощь. Только вот