Туманный ампир. Игорь Платонов
расцветают в любви и столбы;
Зреем ли в кухне?
И под ударом голодной судьбы
Сердце не рухнет.
Ты говорила, что пир без причин —
Гиблое дело;
Я раздробился на песни в ночи,
Тьма опьянела…
Рань погасила мистерию звёзд
И озарилась…
Хмур только я, как шофёр без колёс, —
Горечь открылась…
Колокол бьёт ли, народ ли молчит —
В нервах – рок века;
Обнажена красота лишь в ночи
Для человека.
Но расскажу, никого не виня,
Силе Небесной,
Как ты собой отогрела меня
В шаге от бездны.
Второе дыханье
Если мы не сгорим в этой битве идей,
Если мы устоим в этой странной войне, —
Я тебя проведу по одной из аллей,
И второе дыханье вернётся ко мне.
Ты почувствуешь мир и звонкам дашь отбой,
И безмолвие в нас обнажит мощь основ…
И согреются души вселенской судьбой,
Потому что любви умирать не дано.
Красотой нараспашку
Я тянулся к тебе неотступно и тяжко,
Вняв реке без ладьи;
Ты ютила меня красотой нараспашку
С диким солнцем в груди.
Напоила дыханьем… И взвил вещий ветер
Грозовые лады!
И в душе заиграли, как вольные дети,
Родовые сады.
И запела душа, отогретая силой,
Чья свобода – в корнях;
А нетленная речь свет надежд оживила,
Дав идеям размах…
Что ещё мы не сделали этой эпохе,
Потерявшей мечты,
Закатавшей кручину в протяжные охи
И отраду в посты?
Бьют перстами по клавишам вольные нервы;
Славься, мир без тоски!
Я врастаю в любовь без причин и без меры,
Только так мы близки.
Вечер
Деревья внимают пространству,
И воздух звенит,
Вгоняя мечты в постоянство,
Как звёзды – в зенит.
Дворы наполняются холодом,
Век волен и дик;
А память ударила в колокол,
Хандру осадив.
И льётся по нервам прохлада,
Чья нега трезвит;
А даль колыбельной балладой
Играет в крови…
И в этом негаданном трансе
Вдруг хочется петь
О мире, где юность без глянца
И шик без цепей.
Терминалы судьбы
Нас мир обжигал временами,
Теперь же, с бронёю в ладу,
Мы бродим своими путями,
Чтоб чаянья греть не в бреду.
Сквозит мироздание в спину,
Бродяга подпит и хмур;
Он посох несёт как дубину,
Страхуя свой личный тур.
Я тоже рванул бы в трэвел, —
Уткнулся б душой в лазурь;
И злаки б отмёл от плевел,
Исторгнув себя из бурь.
Друзьям бы напомнил молча
О том,