Будь моей невестой, Колючка. Кристина Сергиенко
лучае нельзя.
Я лениво приоткрыла один глаз, но это мало помогло: в комнате было сумрачно. А, учитывая, что сейчас зима, то понять, поздний ли это вечер или раннее утро было совершенно невозможно.
“Лучше бы вечер”, – подумала я.
Тогда бы у меня ещё было несколько часов на то, чтобы выспаться.
Я вздохнула, закрывая глаз и устраиваясь удобнее, и тут моя “подушка” зашевелилась. И всё сразу встало на свои места.
– Огонёчек, прекрати, – сказала я ласково, пытаясь рукой нашарить его голову, чтобы погладить.
Огонёк – огненная саламандра, фамильяр Саманты, одной из моих соседок по общежитию. Правда, Огонёк, которым она обзавелась ещё на третьем курсе, во время специализации, ни в какую не желал ограничиваться её спальней. Так что Сэм периодически его теряла, а мы находили… у себя в комнатах. И если меня и Беатрис это никак не волновало, то Эстер Огонька недолюбливала и яростно гоняла, называя Мелким Пакостником. Потому что из её комнаты он практически не вылазил. Эстер обожала зелья, но пока не знала, какую специализацию выберет: фармакологическую, бытовую, косметическую или какую-то ещё, а поэтому постоянно экспериментировала и что-то варила, часто жутко вонючее.
Никакие заклинания и защитные артефакты, из тех, что могла себе позволить пусть и не самая бедная, но всего лишь студентка, против Огонька не помогали. И ладно бы он просто пробирался в её комнату. Его почему-то с невероятной силой тянуло не только к котелку Эстер, в котором она обычно оставляла настаиваться очередное зелье, но и к уже готовым и запечатанным в колбы и пузырьки. Как он умудрялся их открывать, а не просто бить, имея только короткие лапки, хвост и ряд мелких, но острых зубов, для нас оставалось загадкой. Иногда я представляла, как он лежит где-нибудь на ковре в комнате Эстер, обняв коротенькими лапками пузырёк, и отчаянно пытается выдрать пробку.
Я тихо хихикнула, представив эту картину.
Правда, Эстер моего веселья никогда не разделяла, и её можно было понять, ведь зелья обычно были сложными и варились, а потом настаивались иногда несколько суток. И ладно ещё, когда он портил её личные экспериментальные зелья, но некоторые были предназначены на сдачу по предметам и преподаватели с каждым разом всё меньше верили оправданиям Эстер, что их “разлила саламандра”.
Так что у нас практически каждый вечер происходило одно и то же: сначала Сэм теряла Огонька, а вскоре раздавался возмущённый вопль Эстер. И маленькая, но юркая ящерица со всех лап убегала от разгневанной адептки, которая мчалась следом с чем-нибудь наперевес.
Правда, Огонёк, который за последний год хоть и подрос, но был всё ещё довольно небольшим, в то время как тот, чьё тело я методично ощупывала, был явно крупнее. Тревожный звоночек прозвучал на краю моего сонного сознания, но я не успела понять, что он значит, когда рядом послышался вкрадчивый мужской голос:
– Я ещё даже не начинал, Колючка.
И сон тут же улетучился, а я резко распахнула глаза, встречаясь взглядом с моим заклятым и давним, ещё с первого курса, врагом, Винсентом вон Шраймсом. В комнате было гораздо светлее, видимо, он успел зажечь лампу, а его лицо было так близко от моего, что я могла разглядеть даже маленькую родинку возле правого глаза. А ещё: гладко выбритый мужественный подбородок, прямой нос, точёные скулы, полные, словно у девицы, губы и высокий лоб, на который небрежно падали пряди чёрных волос. Его тёмные глаза смотрели пристально и чуть насмешливо. И выглядел он на удивление хорошо для того, кто только что проснулся.
– Так и будешь любоваться мною, Колючка, или что-нибудь скажешь? – прошептал он, склонившись ещё ближе.
И только тут я поняла, что лежу у него под боком, плотно прижавшись и закинув ногу. Моя рука покоится на его обнажённой груди, а его – лежит на моей талии, обжигая жаром сквозь тонкую ткань пижамной рубашки, и медленно, но верно поднимается всё выше к груди и совсем скоро её коснётся.
– А ну, убирайся из моей кровати! – крикнула я и рванула из его объятий в надежде дотянуться до тумбочки и огреть этого гада чем-нибудь потяжелее, да хотя бы той же лампой.
Я одновременно усиленно работала ногами, пытаясь спихнуть Винсента с кровати, шарила рукой позади и пыталась призвать магию. А ещё – рассчитать в уме такую силу удара, чтобы только столкнуть его, но не разнести случайно комнату и не вызвать слишком много шума. Потому что на него тут же сбегутся не только мои соседки, но и всё общежитие, если не вся академия. А это мне нужно было меньше всего.
Но моя односпальная кровать, словно стала бесконечной, и всё не заканчивалась и не заканчивалась. А вместо тумбочки я шарила ладонью по простыне… шёлковой и скользкой. Я замерла всего на мгновенье, осознавая, что что-то тут не так. Потому что простыни у меня всегда были самыми обычными, хлопковыми, да и сама кровать, на которой мы ещё как-то могли поместить в обнимку, стала какой-то подозрительно большой. Но этого мгновенья Винсенту хватило, чтобы перехватить инициативу, и упасть сверху, сжав одной ладонью мои руки над