Найденыш. Мама для дракоши. Марго Арнелл
находится именно на твоем секторе? – полувопросительно произнесла я, когда мы покинули пещеру.
Леон рассмеялся. Он уверенно шел вперед. Еще немного, и мы покинем наш с Зои и Райли сектор.
– Не знаю, к чему этот обвинительный тон, но, во-первых, этот мир очень маленький. Крохотный даже. А во-вторых, нет. Замок на соседнем с моим секторе.
– Откуда ты тогда о нем знаешь? Он так заметен даже издалека?
Леон покачал головой.
– Наоборот. Замок очень хитро спрятан в горе, и так сразу его не приметишь. Птичий маг ведь тоже его нам не показал. Где-то на вторую неделю экспедиции я получил сигнал о помощи. Мне позвонил Эммет. Срывающимся голосом сказал, что они еще с тремя нашими находились на секторе 8 – том самом, с замком. И именно там, у подножья горы, они попали в самый эпицентр боя между драконами и вивернами. Ни затаиться, ни сбежать не успели – виверны, знатно попировав на драконьих трупах, бросились на людей.
Внутренности от рассказа Леона словно заледенели.
– Они…
– Вместе нам удалось продержаться до прихода боевиков. Ребят забрали – многие из них были потрепаны еще сильнее, чем Райли. Я остался, – отрывисто произнес Леон.
Я понимала, почему Эммет попросил о помощи именно его и никого другого.
Дело не только в том, что Леон находился в соседнем секторе (если Эммет вообще об этом знал). С ними же граничил и еще один…
Просто во время всех практик, включая самую сложную, выпускную, Леон всем помогал. У нас, разумеется, были индивидуальные зачеты. Чтобы закрыть их на хорошие баллы, нужно было выполнить несколько сложнейших заданий, которые зависели от нашей специализации.
Леон играючи выполнял свои, а потом помогал чуть ли не всему потоку. Чаще всего – боевикам, так как в боевой магии вместе с Райли считался одним из лучших, и, судя по всему, искренне ее любил. Да и боевики очень часто попадали в засаду – их задания, пожалуй, были самыми сложными. Отбить атаку саблезубого волка, заманить в ловушку огромную кошку-смилодона, выкрасть яйцо из гнезда птиц Рух (другой группе предстояло вернуть его обратно, и неизвестно, кому больше не повезло).
Поверьте мне, если бы кому-то пришло в голову возненавидеть Леона Адамса, ему бы вряд ли это удалось. Если, конечно, ненависть не проистекала из зависти…
Я вспоминала восхищенные взгляды девушек, которые они бросали на Леона, и изумленные – на меня. Я так и читала в их глазах: и что он, главный красавец академии, нашел в ней?
Хотелось бы мне это знать.
Я вдруг поняла, что большую часть наших отношений меня снедала неуверенность в себе. Леона окружало столько девушек всех граней красоты, знатных, умных, знающих себе цену! И тут… я. Не дурнушка, не глупая и не оборванка, конечно, но совершенно обычная – причем во всем. Ладно, в ментальной магии я была сильна, вот только сомневаюсь, что Леона во мне привлекло именно это. А что?
Жалею, что в свое время не задала этот вопрос. А теперь думать об этом поздно.
Желательно вообще не думать о Леоне, но сделать это сложно, когда он идет рядом, чеканя шаг. Высокий, уверенный