Штабс-ротмистр. Анатолий Матвиенко
Чёрная форма сидела как на заказ шитая. Берет по Уставу, а не на затылке.
– Штурм-корнет Лисицин, ваше сиятельство.
– Хотя бы вы понимаете, что в Ново-Йорке дело предстоит важное? Что я должен быть уверен – вы о задании будете думать, а не о том, как задирать мою охрану по надуманному поводу, лишь бы пыль пустить перед княжной Львовой, которой ваш Буранов – до синей звезды?
– Так точно. Понимаю. Разрешите вопрос?
– Давайте.
– Коль Буранов из армии списан будет, и на яхте его не вылечат… Кто оплатит ему целительство руки?
– Он в авторитете у вас был? Хоть и зря?
– Так точно, ваше сиятельство.
– Ну так скиньтесь. Выполните задание – премию всем. А не выполните – грош цена отряду. Лучше казаков попрошу. Всё ясно? Лисицин, принимайте отряд. Назначьте командира второго взвода и себе заместителя. Не Ерофеева, вестимо. Тышкевич! От поста начальника караульной смены отстраняю. Будешь сзади топтаться. Искров – за старшего.
Граф густо покрылся пунцовым. Подчинять штабс-ротмистра корнету – унизительно. Но Горчаков прав. Заслужил. Пока что вмешательство дядюшки, пристроившего с миссией в Америку, для роста карьеры обернулась противоположностью – понижением. Но ещё не вечер.
Правда, по прибытии в Ново-Йорк с ходу реабилитироваться не удалось. Казаки оцепили квартал, где находился институт с неприличным русскому уху названием. Штурмовики ворвались внутрь, Тышкевич и Искров, видящие чужие плетения, их страховали.
И ничего. Пустые стены, пустые столы. Письменные, не лабораторные.
Граф готов был поклясться, что здесь не проводилось никаких сложных опытов. Ни с энергией, ни без. Иначе хоть что-то сохранилось бы.
Правда, магический фон всё же присутствовал, но странный и слабый.
– Чувствуешь то же, что и я? – спросил Искров. – Менталист упражнялся. Давно, несколько дней прошло. Пока мы на яхте загорали, ожидая команду фас, а дражайшее начальство думало, насупив брови, как её ловчее дать и туземцев не злить.
– Начнёшь критиковать ближайших начальников, ненароком доберёшься до Государя, – предупредил штабс-ротмистр.
х х х
Отслужив литургию, митрополит Тверской Иосиф снял торжественное облачение, сменив на чёрное, и проследовал в личные покои. С переносом столицы из Санкт-Петербурга в Торжок Тверская митрополия стала самой крупной в России по числу прихожан, пост владыки – самым почётным в Русской Православной Церкви после Патриарха Московского и Всея Руси, главы Священного Синода.
Митрополит был хром и горбат, при ходьбе опирался на посох. Конечно, при его чине и влиянии мог бы вполне справиться с телесным недугом. Но коль Господь послал испытание, ещё в отроковичестве, престало нести свой крест до конца.
Слабое тело утомилось. Если вкладывать душу и молиться с верой в сердце, а не просто исполнять обряд, как порой допускают молодые священники, особенно вдали от коронных земель, литургия отнимает массу сил и одновременно наполняет вдохновением: таинство причастия дарует чувство