Псих. Антон Филинин
затуманен, пульс участился. При вдохе, казалось, я чувствую все свои внутренности. Религия и поэты называют эти «внутренности» душой. Хуй его знает. Я, наверное, болен. Иначе, как можно объяснить то, что все люди спокойненько себе продолжают жить, а я разъёбываюсь со своим прошлым. Точнее оно меня ебёт. Всё это только вызывает ненависть и отвращение к себе.
2
Пойдёшь вечером в центр, да как напьёшься. Ммм… Прелесть. Потом возвращаешься домой легкой походкой, качая бёдрами, как проститутка. И вроде хорошо на душе становится, пока о чём-то хуёвом не подумаешь. Вспомнишь, как совсем ещё недавно занимался любовью с Ксюшей, гладил её тело, лежал между её бедрами, рассматривая то самое место. Очень красивое место. Жалко только слепок не сделал. Сейчас бы поставил на письменный стол, в самый видный угол. Любовался бы…
3
Вчера Яся упустила банку с пивом, едва ли не на ступеньки магазина. Из маленькой дырочки, белой пеной вытекала хмельная жижа. Я опустился всем телом на пол, и стал пить из этой лужи. Не то чтобы я так хотел пива, просто моя тогдашняя любовная драма и сложившиеся обстоятельства, заставляли меня совершать поступки куда безрассуднее этого. Я уходил в отрыв. Яся заливалась неистовым смехом, и что-то неразборчиво кричала. Так было всегда, когда мы вдоволь напивались. С ней я почему-то чувствовал себя комфортно, в своей тарелке, если хотите. Хоть между нами никогда ничего и быть не могло, но я её любил. Платонической любовью, как сестру или родственную душу. Если бы я шёл на опасное дело, на убийство важного генерала СБУ, или политического деятеля, то взял бы её в напарники.
После ещё одной бутылки коньяка она уехала на такси со своим парнем Димой, а я, глядя им в след, сидел на полу и гладил бездомных собак. Тихо плакал.
4
Да. Я хотел, чтобы она осталась. Чтобы всё было, как в самом начале. Осень. Ноябрь. Ужаснейшие пейзажи промышленного города. Грязные, пыльные листья кружит ветер. Мусорные контейнеры. Запах помойки и говна. Она одета, чёрт знает как, с собакой на поводке. Провожают меня на маршрутку. На моих штанах прилипло много светлой и чёрной шерсти. Иду, вытряхиваю. Ещё плохо ориентируюсь по улицам. Все дома мне друг на друга похожи. Хрущёвки, муравейники, и много жёлтого, оранжевого, коричневого цвета, и все производные тона. Во рту вкус коньяка, порой вина. Поправляю на бок ещё короткие волосы. Сегодня утром в кровати, я словил себя на мысли, что может я просто люблю воспоминания.
5
Меня разбудил телефон. Я отсыпался после работы. Покой мой был нарушен старым товарищем, с которым нас связывала безграничная любовь к музыке, хоть я предпочитал больше литературу. Выйдя в обед, мы как ни в чём не бывало зашли в кофейню, за углом, в переулке. Предварительно взяв маленькую бутылку самого дешёвого коньяка. По большому счёту, я посещаю подобные места лишь только затем, чтобы поглазеть на молоденьких бабёнок, ну и себя любимого, конечно, показать. Подворотни, забегаловки, вот истинная моя стихия. Зайдя в кофейню меня, как следует обычаю, рассмотрели скучающие особы, а те, кто не скучал тоже мимолётом окинули взглядом. Выглядел я тогда, как рок-стар: узкие джинсы с порванными калениям, сапоги на каблуке, футболка с Бобом Диланом и джинсовка. Совсем чуть не забыл! Моя гордость. Волосы, слегка касающиеся плеч уложенные в «легкую небрежность». О, да. Люблю такие моменты. Да, смотрите на меня и вожделейте, пока я мысленно шлю вас на хуй.
6
Поэтам-потомкам посвящается. Хуёво писать стихи, когда ты обдолбанный или в остаточном болезненном состоянии. Мысль зажата в тиски, и никак не выберется. Полная деградация. Деградировать нужно уже после того, как сочинишь что-нибудь великое. Когда пишешь романы, можно слегка пригубить крепенького. Пару стаканов скотча в самый раз! Сверху ещё скурить тоненькую сигаретку размешанную 50 на 50. И тогда, прогулявшись поздним вечером по городу, можно садиться за ноутбук.
Сегодня же я выпил виски, покурил вдоволь, а когда координация моя стала выходить из общечеловеческих норм, я въебал ещё скоростной допинг. Такой вот набор джентльмена. Завтра я напишу две жалкие строчки и целый день продрочу, охуевая от того, как сильно бьётся моё сердце.
7
С ней я пережил несколько сексуальных революций. Ревнуя её поначалу к вибратору и ко всему, что входило в её красивую писечку, (не считая моего члена и остальных частей тела) я пришёл к тому, что сам начал вставлять в неё весь арсенал имеющихся фаллоимитаторов, анальных пробок. Не знаю, что до этого на меня нашло? Что это за глупая такая ревность к силикону и пластмассе? Хоть я и не подавал виду, но меня порядком трясло. Согласитесь, глупо было бы лишать женщину удовольствия. Она же не ебётся с кем-то посторонним, однако, как раз-таки это чувство меня и преследовало тогда, в первые ночи. Глядя, как она закатывала глаза, от поступательных движений, я будто бы становился сам не свой. Словно её выебали прямо у меня на глазах, а я даже ничего сделать не смог. Эх, дурачок! Это всё твой провинциальный традиционализм не даёт тебе воспринимать такие вещи нормально….
Проявив инициативу, я вскоре даже купил специальную штуку, которая надевалась на мой