Путь к себе: 6 уютных книг от Ольги Савельевой. Ольга Савельева
этого героя без имени – просто папа.
Он был… ну слишком уж экспертным во всем, про таких говорят «в каждой бочке затычка». Его реально было много: утром просыпаешься, а в чате уже сотня сообщений, причем папа этот солирует практически единолично. Чатик имени папы.
Меня он стал подбешивать. Плодит и плодит бесполезные сообщения. Чего стоило его предложение прокрасться в сад под видом комиссии, чтобы посмотреть, чем кормят детей. Или посмотреть, как отреагирует воспитатель на предложение подарить ей деньги, типа, провокация, и так далее.
Но что тут сделаешь? Наши дети – одногруппники. Куда от него деться, от этого папы?
Встречались в реальной жизни с другими родителями из чатика, разговор непременно съезжал на него и велся в ключе «как же он всех достал».
Мы ему много раз в лоб писали, мол, уважаемый, хватит спамить, высасывать проблемы из пальца и вообще отвлекать занятых людей на ерунду. Но он отвечал на каждое сообщение десятком новых и был уверен, что все, кто не состоит в активной переписке в родительском чатике, – это, конечно, плохие родители.
ЧЕЛОВЕКУ НЕ В ЗАПРОСЕ НЕВОЗМОЖНО ЧТО-ЛИБО ОБЪЯСНИТЬ: ОН НЕ ХОЧЕТ НИЧЕГО СЛЫШАТЬ, ПОТОМУ ЧТО ЕМУ ВЫГОДНО В ЭТОМ МЕСТЕ БЫТЬ «ГЛУХИМ».
Мы промучались месяц и создали еще один чат – без этого папы. Это выглядело как решение. Однажды утром я проснулась – и просто обнаружила себя в новом чате. А тот, старый, был заполнен теперь сообщениями надоедливого папы, только все они были без ответа.
Шло время. Все садовские вопросы мы дружно и быстро решали в новом чате, он был идеален – слов мало, дел много. Но тот, старый, с папой, все еще жил, потому что неутомимый папа продолжал писать и писать, а также недоумевать, почему ему никто не отвечает или отвечает что-то вроде «ок» или «как хотите».
«Когда же он уже догадается? Или устанет один писать в тот чат? – недоумевала я. – Какой же он непонятливый все-таки, этот папа! Ужас!»
Время шло. Любое новое сообщение в том старом чате от папы меня вдруг стало напрягать.
Я не понимала почему, но мне было его очень… жалко. Ну так, по-человечески. Хотя он был мне совсем несимпатичен как собеседник, тот факт, что мы дружно игнорим его в этом чате, был для меня травмирующим. Жестоко это как-то вышло, хотя изначально правда казалось отличным выходом: а как еще избавиться от него?
Примерно в это же время я давала интервью про детей для одного интернет-журнала о воспитании. Журналист спросил:
– Сталкивались ли ваши дети с травлей в школе или саду? С буллингом?
Я решительно помотала головой, ответила, что нет. Я бы знала, если бы сталкивались: мы с детьми очень дружны.
– А вы лично в детстве? Сталкивались? – спросил журналист.
Я так же решительно помахала головой: нет. Не было ничего такого. Меня никто не обзывал, бойкотов не объявлял, в угол не загонял, «чучело» мне не кричал. Не сталкивалась я с травлей.
Хотя я и была, мягко говоря… непрестижная девочка. Я была плохо (беднее всех) одета, немодная такая, в штанах с пришитой бахромой от скатерти, бабусина и дедусина внучка, без родителей, в штопаном-перештопаном пальто.
Но нет,