Путь к себе: 6 уютных книг от Ольги Савельевой. Ольга Савельева
чтобы никогда не забывать о том, что мир несовершенен, а ошибки – это моменты судьбы.
Они вплетены в ткань времени, и, чтобы их исправить, нужно расплести ковер и сплести его заново. Но это невозможно – ни в жизни, ни в ковре. Потому что, если плести заново, это будет новый ковер, и на него нужно новое время.
А вот этот, с маленькими стежками-изъянами, существует в единственном экземпляре.
Я говорю все это Лизе. Она слушает молча, потом выносит резюме:
– У меня очень сложный ковер.
– Но красивый. Все плетут разные ковры.
Разной сложности, разных узоров, разной красоты.
– Ковер – это типа жизнь?
– Талант жить, – поправляю я.
– Хм… Для этого нужен талант?
– Конечно. Только для этого и нужен. Искать возможность быть счастливыми в любых предложенных жизнью обстоятельствах.
– У Токаревой, кажется, или у кого-то я вычитала фразу «Хочется не жить. Это другое, чем умереть». Вот у меня так.
– Ты устала. Иногда жить очень сложно. Невыносимо.
– Да уж. Знаю не понаслышке.
– Но у тебя есть классное прошлое. Родители, любовь, благодарность. У тебя есть сложное, но любимое настоящее. Егорка. Есть твой опыт и твоя мудрость. Ты теперь знаешь, какой мужчина тебе не нужен. Можно попробовать найти того, кто нужен. У тебя есть дело. И у тебя есть ты. А значит, есть будущее. То, которое ты запланируешь и сплетешь… А эти стежки оставь. Они не Wrong way, они твой way. Твой путь. Твоя жизнь. Твой ковер.
Коромысло
Мне даже немножко неловко за свою приземленность.
Писатели, они же обычно такие возвышенные, тонко чувствующие, нервами наружу, эмоционально обнаженные.
А я как отщепенец в этом цеху: в резиновых сапогах, с фирменной авоськой супермаркета выперлась из МФЦ. Вот именно выперлась. Могла бы выпорхнуть, но в резиновых сапогах это сложно, они чавкают пятками – шмокь-шмокь.
Соседка рассказывает с придыханием:
– И он, он не забыл меня… Не может забыть меня… Вот есть женщины, которых можно потерять, а забыть – нет, нельзя. И это я. Он звонит мне… и в тот день позвонил, когда мне тяжело было, как почувствовал… наверное, душа… душа его почувствовала мое состояние и набрала номер.
– А какой был день, Маш?
– Второе октября.
– Ясно, – киваю я.
В одном любительском спектакле в студенчестве я играла женщину с коромыслом, которая под тревожную музыку появлялась в самые ключевые моменты сюжета.
Для режиссера это была находка – он мной как бы подчеркивал важное в повествовании. А для меня это была роль без слов, так что гордиться тут было абсолютно нечем.
Режиссер говорил, что я выхожу и своим появлением как бы подчеркиваю смыслы. Девушка с короСмыслом, в общем.
Вот спектакль тот давно забыт, а я по жизни теперь – та самая женщина с коромыслом. Я хожу по чужим жизням и подчеркиваю своим коромыслом реальные транскрипции событий.
Люди выдумывают неземные трактовки, а я их хрясь – и об колено. Нет Деда Мороза