Юношеский максимализм. Вячеслав Головков
Среди толпы зрителей стали блуждать полушёпотом оживлённые голоса. На полу лежали два пальца, отрубленных у фаланги, а не у основания. Игроки за пятиугольным столом затаили дыхание. Мне было страшно смотреть на то, как ногу этого парня вынимают из механизма. Кровь залила его полностью. Меня чуть не стошнило. На этих мясных обрубках были видны косточки. Игроку обработали пальцы (или то, что от них осталось) и наложили бинты. Он снова сел за стол, но уже как-то мертво, будто бы безразлично к своей дальнейшей судьбе.
– ну что, – объявил в микрофон Комаринский, обращаясь к зрителям словно стендапер. – надеюсь, этот парень с детства мечтал стать черепашкой ниндзя… если это так, то… его мечта исполнена!
Среди толпы послышался безудержный хохот.
– а мы продолжаем игру! – и с этими словами Комаринский обернулся к столу. Игроки встретили его холодным и враждебным взглядом, полным недоумения. Но сказать мы что-либо не осмеливались. Каждый из нас будто бы лишился языка. Да и сил говорить не было, усталость одолела нас практически сразу. Комаринский стал крутить диск. Голова звезды остановилась на Шмыгине. Тот поразил меня своей невозмутимостью: он преспокойно, без колебаний положил правую руку в карман на диске и, немного помедлив, вынул оттуда револьвер. Он по какой-то неведомой мне причине действовал как-то неестественно быстро для человека, от выбора которого зависит его жизнь. Он провёл какой-то глупый и бессмысленный обряд: посмотрел в дуло револьвера, подул туда, покрестился и покрестил револьвер. Зрители стали хохотать. Но смех их быстро прекратился, когда Шмыгин приставил дуло к виску.
– с Богом. – сказал тот и спустил курок. Выстрела не последовало. Он демонстративно вытер пот со лба своими широкими рукавами и вложил правой же рукой револьвер обратно в карман на столе, опять задержав там на несколько секунд руку.
Замечательно. Теперь по крайней мере можно начать отслеживать патрон. Барабан пятизарядный, в него вставлен только один патрон. Шмыгин нажал на курок, барабан провертелся на один патрон. Вероятность того, что следующему игроку попадётся патрон, равна теперь 1 к 4. Следовательно, 0,25%. Рано радоваться, ведь патрон может быть где угодно.
Диск снова крутанули. На сей раз револьвер пришёлся на игрока в левом верхнем углу, который сидел по правую руку Шмыгина. Игрок был очень бледен и задумчив, не решался поднести руку в карман. Кто-то из зрителей крикнул ему, чтобы тот поторапливался. Бледный юноша сказал, что хочет воспользоваться правом замены. Он выбрал зуб, и объяснил свой выбор тем, что у него был больной зуб мудрости, который шатался. Он не видел особого риска в этом предприятии и даже чувствовал некоторую выгоду. Ведь поход к зубному обошёлся бы ему очень дорого, а здесь он одним выстрелом убьёт двух зайцев: и спасёт себе жизнь, и сэкономит на стоматологе. Но я заметил, как он быстро поменялся в лице, когда из-за занавески появился здоровенный накаченный мужик в чёрном латексном фартуке, в кармане которого торчали плоскогубцы, пассатижи, вата и флакончик какой-то