Стать Теодором. От ребенка войны до профессора-визионера. Теодор Шанин
добавочные трудности, так как учебников на нем не было: приходилось на ходу переводить с русского. Мы помогали учителям решать нескончаемые проблемы в условиях нехватки всего и вся – программ, книг, тетрадей и даже ручек. Нашей ведущей учительницей польского языка был наш завуч, пани Гликсманова, которая сыграла особую роль в усилиях справиться с нехваткой учебников. Она была блестящим педагогом, особо ценным в условиях, где учителям часто приходилось излагать устно материал, которого не было в письменном виде и которого негде было достать. Особенностью школы была не только фанатическая преданность учебе большинства из нас, но также «чувство хозяина», с которым мы жили, осознавая особые условия. Это приводило к изменениям отношений внутри коллектива, примером чего была моя стычка с нашей необыкновенной, но ведьмоватой пани Гликсмановой. На одном из уроков она взорвалась из‑за глупости ответа одного из нас и обозвала всех «классом идиотов». Я резко встал, хлопнув крышкой парты, и сказал: «Мы не привыкли, чтобы к нашему классу так обращались. Как староста класса, я прошу вас извиниться». И – незабываемо – наша пани Гликсманова извинилась.
В существующих условиях многие преподаватели создавали свои оригинальные курсы, а в них немало нового – как в тематике, так и в формах обучения. Как результат, такие лекции часто казались свежими и увлекательными. Были учителя, которые с удовольствием экспериментировали, что нас вдохновляло. Нам задавали много работы на дом, и эти задания выполнялись с особо сильной отдачей, часто в полутьме, при нефтяных лампах-коптилках: в большинстве домов Старого города не было электричества. В случае необходимости наши консультанты – лучшие ученики по определенной дисциплине – ходили на дом к тем, кому была нужна репетиторская помощь, подтягивая тех, у кого возникли трудности. Я сам был консультантом по географии и истории, а на следующий год – по алгебре и физике. (Мой личный интерес колебался в то время между физикой и историей.) Хотя это был ранний этап познания, наше консультирование было не только выполнением обязанностей, но иногда реально определяло судьбу. Среди немногих биографий моих соучеников, которые я отследил годами позже, многие продолжили во «взрослой жизни» путь, начатый в школе № 2. Многие также начали читать «серьезную», то есть классическую, литературу, что давало как познание языков (польского и русского), так и немало в общем образовании. В результате трудных переговоров пани Гликсмановой мы уже с седьмого класса (и с особого разрешения) начали посещать областную библиотеку-читальню, открытую только для взрослых и чиновных. Там удержали «предвоенный» состав книг, так как их не выдавали на руки и этим спасли от грабежа.
Мы взрослели еще в одном смысле. Наши девочки становились девушками, в то время как мальчики отставали. Кое у кого из наших одноклассниц появились ухажеры, чаще всего из старших классов. В некоторых случаях (особенно среди воспитанников нового польского детдома, которые приходили к