Карболитовое сердце. Алексей Павловский
полем косо торчал на опушке здоровый шатёр-типи, крытый оранжевыми парашютами. У вигвама невзначай ошивался Рамен. Ваня прикинул, что эксцентричное становище видно только с воздуха или же с церковной территории, но не от жилья. И при чём же здесь церковники?
Пока Филин подходил, один из семи слышимых ему коптеров подлетел по своим делам слишком близко, и из чащи Троицкого леса криво стрельнула ракетница. Ракетка, погонявшись для порядку за перепуганным летуном, принялась радостно нарезать круги в весенней лазури. Весьма серьёзно дело, если их уединение так берегут.
Пожав сухонькую клешню Рамена, Филин вошёл в типи и окончательно удивился. В центре шатра работал Его Светлость Князь Теплого Стана Игорь Второй Сергеевич, собственной персоной. Как на портрете у метро, но с голым бледным торсом и с лопатой в руках, весь встрёпанный, взмокший и в глине. Хорошо хоть Шапку Мономаха дома оставил. Князь копал могилу. Вблизи и без шапки Князь подозрительно напоминал диггера Крыса, вдруг обросшего окладистой бородой.
Посреди шатра у почти готовой могилы стоял на репшнурах красный гроб. В нём лежал маленький Александр Сергеевич Пушкин, великий русский поэт. В тонких чертах восточного лица пряталась улыбка, роскошные чорные кудри спадали на плечи сюртука. А сюртук-то знаком. И штаны. Всё это бабушка шила на той неделе. Филин ещё гадал, кто же это будет ходить в костюме капитана «Титаника». И вот.
– Привет, Филин. Собственно, сам всё видишь. Завершаем начатое, а потом нас ждёт ещё много великих дел… – солидно изрёк князь, втыкая лопату в кучу земли, и добавил очевидное:
– Я князь. И, кстати, я уже наработался, теперь твоя очередь. У Николай Семёныча, видите ли, поясница колосится. И от батюшки помощи не дождёшься.
Ну это ясно. Лишь через пару колов времени Ваня понял, что Николай Семёнович – это, очевидно, старичина Рамен. Тот уже деловито глазел к Филину в яму, опершись на притащенную крышку гроба. Ровно в ту секунду, когда Ваня выкинул наверх последнюю лопату земли, из ниоткуда сгустился давешний мрачный отец Глеб, ведомый мистическим чутьём. Он сноровисто совершил последние обряды.
06. Слово Князя Игоря
на погребение Пушкина
Начиналось всё весьма логично, что редкость в наши психоактивные времена. За пару месяцев до Мытищинского согласия в центре Москвы гремели тяжёлые бои. Третьего февраля Отдельная Краснознамённая БТГ имени Ленина прорвалась к Кремлю. В Кремле по обыкновению сидели очередные сатанисты-агностики, но суть в другом.
До Красной площади докатились два танка из пяти, с десяток разнообразных джихад-мобилей и бронеикарус. Примерно половина того, что было вечером второго числа: остальных нечувствительно переварило голодное чрево Китай-Города.
С наскоку овладев Спасской башней, коммунисты немедля получили обратку с башни Никольской – один из танков сгорел. Тут комбат Синицын понял, что дальше дороги нет. И пока выжившие