Окно с видом на счастье. II том. Наталья Игоревна Соснина
надо!
– Хорошо, Николай Петрович, – смиренно согласился Саша.
– Светка чего?
– На посту.
– Ну все, Корольков, – ворчливо произнес Ковалёв. – Я спать. Умаялись с Димкой… Три перелома, разрыв селезенки, рваные раны… Мотоциклисты херовы, гонщики, блин, серебряной мечты! Хорошо хоть, мозгами по асфальту не раскинул, мать его растуда.
Саша, взяв тонометр, отправился в четвертую палату, измерил больному давление и отпустил, наконец, истомившуюся Свету покурить. Когда та вернулась, то увидела, что Корольков, уронив голову на скрещенные руки и слегка посапывая, спит, сидя за столом в приемном покое. Света облегченно вздохнула и тихонько скользнула в отделение.
Разбудил его голос сестры-хозяйки Семёновны, гремевшей чем-то в коридоре:
– Хде халат-то мой делся? Нет, ну ничего оставить нельзя! Вечером уходила, халат вот тута, в шкафе, повесила, и нету! Что ж такое деется-то, а? Ведь вот все утянут, студенты эти проклятые! – разорялась она.
Семёновна была маленькой, кривоногой и пузатой бабенкой лет пятидесяти с неизменной рыжей короткой «химкой» и отвратительным визгливым голосом. Она патологически ненавидела всех мужиков, а Сашу, по непонятной для него самого причине, особенно. Заодно Семёновна ненавидела молодых медсестер, а санитарок и подавно, о чем не уставала оповещать общественность.
– Что творится-то, а? – продолжала истерить она. – Ведь новый был халат!
Саша, зевая во весь рот, вышел в коридор:
– Чего базлаешь, Семёновна? Люди спят еще!
– А! – обернулась к нему тетка. – Корольков! Ты, что ль, седня в ночь был?
– Ну я, а че?
– Хде мой халат делся, вот тут вота висел? А? – уставилась она на него своими колючими глазками.
– Откуда я знаю? – пожал плечами Саша.
– Нет, погоди, рожа твоя бесстыжая! – уперла руки в боки Семёновна. – Я вечером уходила, в шкафе его повесила, а счас пришла – нету! Хде халат, окромя тебя, некому!
– Да пошла ты со своим халатом, – лениво зевнув, ответил Корольков. – На хер он мне облокотился…
– А-а-а! Конечно! На хер облокотился, новый халат! – снова заверещала Семёновна. – Баб своих, поди, сюда водишь, сучонок, по ночам, да мой халат под их, прокституток, подстилаешь!
В ответ Саша, глядя в ее бесцветные злые глазки, заржал:
– Мне, Семёновна, если надо, я в этом деле и без халата обойдусь! Особенно без твоего!
– Ах ты, скотина же какая, а! Кобелюга чертова! Я Семён Маркычу пожалуюсь!
– О! – одобрительно воскликнул Корольков. – Это дело хорошее, Семёновна! Жалуйся, конечно! Вот Семён Маркович обрадуется, халат твой искать кинется!
Ему доставляло удовольствие доводить до белого каления эту отвратительную тетку, у которой снега зимой никогда было не выпросить, и которая вечно шныряла по отделению, что-то вынюхивая и высматривая, вместо того, чтобы сидеть в своей каморке и вовремя выдавать персоналу чистую форму и белье.
– Или Светка ваша, – набрав в легкие воздуха, продолжала визжать Семёновна. –