Окно с видом на счастье. II том. Наталья Игоревна Соснина
до умопомрачения, до судорог, что вот сейчас он уйдет в какие-то неведомые дали и никогда больше не увидит Катю.
Когда он видел этот сон, то всегда со стоном просыпался, а потом уже не мог уснуть до утра и курил, курил одну сигарету за другой, пока не начинало першить в горле.
Хирург Корольков умел принимать мгновенные решения. Даже не пытаясь допустить мысль о том, чтобы подойти – вот же она, совсем рядом! – и заговорить с ней, он принял единственно возможное для себя решение: бежать. Бежать от нее хоть на край света, лишь бы она не сказала, что никогда не простит его. Уж что-что, а решения принимать он умел…
Тут Александр Леонидович Корольков – брутальный красавец и мечта всех женщин, без пяти минут кандидат медицинских наук и лучший ученик знаменитого профессора Мусина, один из перспективнейших хирургов города, а также гордость и краса больницы номер четыре – выхватил из кармана удивленно молчащий телефон. Открыв его, он, обращаясь к неведомому ему самому собеседнику по имени почему-то Андрей Брониславович, прогнал такую ересь, что долгие годы потом испытывал невообразимый стыд и страх, что рядом мог находиться кто-то с медицинским образованием. Из его монолога выходило, что пациента следует заинтубировать, потом прооперировать по поводу разрыва селезенки, затем дать ему спинальное обезболивание и лишь потом перевести из палаты интенсивной терапии в общую, предварительно выведя колостому.
– Хорошо, Андрей Брониславович, – произнес он напоследок в трубку. – Сейчас приеду.
– Ну Са-а-а-аша… – заныла Сидоркина. – Ты что, уезжа-а-а-аешь?
– Ленок, прости! Вызывают к «тяжелому» пациенту. Хорошо, что выпить не успел! – ответил Корольков, старясь не смотреть ни на Ленку, ни по сторонам.
– Корольков! – возмутился кто-то из девочек. – Мы так не договаривались!
– Я вернусь! – убежденно заверил он. – Попозже приеду!
И, все так же, не глядя по сторонам, вышел из холла на крыльцо, достал из кармана сигареты и, закуривая на ходу, пошел к машине своей уверенной развинченной походкой уличного пацана.
Он не увидел в сгустившихся сумерках, что в самом дальнем углу школьного крыльца прячется стройная женская фигурка. Если бы он почувствовал ее взгляд спинным мозгом, как тогда, в далеком девяносто третьем году, он обернулся бы и увидел, с какой тоской, закусив губу, Катя смотрит ему вслед, и как огонек сигареты в ее руке освещает огромный камень на среднем пальчике. Если бы он обернулся, возможно, все было бы иначе.
Андрей Брониславович долгие годы потом будоражил его мозг. Особенно он мучил Сашу в часы, которые его подруга Света Гулькина метко называла «похмельными зорями». Если вдруг он перебирал с вечера, то просыпался рано утром и, как правило, уснуть более уже не мог: хотелось сначала пить, потом в туалет, потом снова пить… И в такое время его одолевали разные, обычно не слишком радостные мысли. С того достопамятного школьного вечера ему