Двери самой темной стороны дня. Сен Сейно Весто

      Задрав голову и приоткрыв от задумчивости рот, Штиис смотрел, как прямо над ним далеко в лазурно-синем небе висел рельефный четкий гранитный обрез скалы.

      – Это только так грозно выглядит, – сказал Гонгора, не поднимая головы. – Выберемся. Здесь везде так.

      Штиис не спеша развернул подбородок под иной угол и, не меняя исходного положения, начал наблюдать не менее рельефный и четкий обрез скалы с другой стороны. Лоно природы, сказал Штиис. Он покачал головой. Что говорил Гонгора, он не слышал.

      На Кислое озеро с голой песчаной отмелью, заваленное не до конца сгоревшими в атмосфере останками конструкций спутниковых систем, их вывел шум падавшей воды. Вода гремела, словно тут стоял водопад научно-фантастических размеров, который на деле оказался ручьем. Громыхая камнями и тяжело ворочая бревна, образуя заторы из вывороченных с корнем сосен и смывая их, многоголосый ручей, сверкая, стоял и сиял порогами, мчался откуда-то с далекого верха, где начинали подтаивать ледники. Ручей выглядел неприступным.

      У бесновавшейся воды по другую сторону ручья торчало дерево. Прикинув расстояние, Гонгора зашвырнул на него «кошку» и обмотал свободный конец троса вокруг ствола старой сосны, чтобы трос держался, пока на нем был вес. Гонгора придирчиво осмотрел подвесную дорогу, покачал, потом повисел на обеих руках, оставив Штииса держать, пошел распрягать Улисса. Улисс с самого утра был не в духе. Близилось время ужина, кастрюлей даже не пахло. Ему надоело ходить, ему надоело купаться, ему надоело таскать с места на место баул и горы ему надоели тоже.

      Без троса преодолеть препятствие было невозможно. Гонгора не скрывал своего беспокойства по поводу повышенной сырости, диких ручьев и каких-то не предусмотренных ни одной топографией болот. Он был теперь далеко не так уверен, что они шли, куда нужно. Куда они вышли, точно он сказать не мог. Это не то чтобы беспокоило, но заставляло смотреть по сторонам. Они были не у себя дома. Если сказать правду, от этого, от карты и остального вида, временами становилось не по себе. Больше никто не улыбался. Улиссу вся эта затея не понравилась сразу. Он предпринял было попытку протестовать, но, натолкнувшись на бесцеремонное спокойствие не думавшего уступать Гонгоры, с видом крайнего неудовольствия раздраженно урчал и капризно играл бровями, чувствуя прикосновение ремней. По дороге Улисc вел себя как худшее из приключений, вертел во все стороны мордой, напряженно суча растопыренными лапами, а на середине пути, неизвестно по какой причине, разразился громким лаем. Перебравшись, разобрались с тросом и рюкзаками.

      По побережью дороги не было, отвесные стены вплотную подступали к воде и пришлось снова углубиться в темные неприветливые