Двери самой темной стороны дня. Сен Сейно Весто
поднять голову и вытащить ее из воды и тины…
Гонгора попробовал носком железку, валявшуюся под ногами, пытаясь затолкать под сиденье, чтобы не мешала; салон бы стоило прибрать. Он еще раз проверил рукой лямку грузового ранца у себя на заднице. Тот неудобно болтался под сложенным парашютом, но тут выбора не было. Он проверил контейнер на груди, стандартные замки, к которым обычно крепились зажимы «запаски», уперся ладонями в обшарпанные ледяные края люка и, заранее прищурившись, осторожно выглянул за порог.
…Нужно сказать, присутствие девушек-спортсменок помогало не очень. Они были наглядно спокойными, уверенными и немногословными, сидели на краю пропасти и беспечно покачивали стройными ножками в пустоте, глядя на которую отключалось сознание. Их подсаживали к новичкам, и не трудно было догадаться, зачем. Когда приходила очередь мужчин, всё выглядело не так здорово. Кто-то мешком вываливался за порог, когда подкашивались ноги, кто-то выдергивал кольцо прямо в салоне, но в транспорте не оставалось никого. Протокол предписывал сильный толчок ногой от порога. Если на выходе что-то цеплялось к транспорту, помочь уже было сложно. Про протокол забывали с началом движения винтов.
Но Гонгора не был бы самим собой, если бы в самый неподходящий момент в нем не проснулся великий экспериментатор. Он тогда впервые уложил купол и не допускал мысли вернуться назад, не выяснив, как это работает. Он смотрел, как топтался у порога с видом на синюю пропасть сосед, приседая и не попадая, не в силах установить ногу на край парапета; он смотрел, как ветер рвал одежду с рукава инструктора и как его рука нетерпеливо отправляла за порог одного за другим всех, кто остался. Тряся расстегнутыми замками спортивного «рюкзачка», небрежно накинутого на плечи, с утра озлобленный инструктор стремился побыстрей вытолкать всех за дверь, он был как хирург, спешащий закончить норматив ампутаций на день. Гонгора видел его и видел себя, свое будущее положение, ничем не блиставшее, может быть, даже такое же эпически бестолковое. И решил подойти к делу иначе. Хороший разбег обещал хороший прыжок. В пропасть лучше шагать сразу.
Отступив и уйдя в самый конец салона, он подобрался, как стайер на стартовой линии, когда время останавливается, всё замирает в ожидании выстрела и мир сжимается до размеров главного смысла жизни. Все были так заняты, что, когда это случилось, было уже поздно. Сохранить координацию движений. Все, что требуется. Так он это видел.
Сохранить координацию движений на практике оказалось сложно. Пол качался, выход менял положение, порог ушел из-под ног совсем не там, где должен был, и плечо задело край люка. Гонгора не раз и не два пытался восстановить в памяти, что следовало сразу за порогом, но память каждый раз подсовывала засвеченные кадры. Его развернуло так, что он тут же потерял верх и низ. Как выдернул кольцо, он не помнил, но после рывка обнаружил себя в крайне неудобной позе мухи в паутине. Приземление в таком виде гарантировало не только ушибы. Он смотрел, как