Сделай и живи спокойно 2. Вадим Николаевич Демидов
не набил лицо. Исправляюсь однако! И всё равно, какая-то ерунда с этим телом происходит. Блин… Как Вилор жил всё это время? С такой позицией? Я, например, никогда не обижусь на такое, скорее всего посмеюсь, вместе со всеми и всё. Это, в той жизни, в подкорку было вбито. Тем более служба в стройбате многому научила. А уж потом и на стройке, чего только не бывало и обижаться на идиотов – значит сорвать работу или, что ещё хуже, внести разлад в сработанный коллектив. В итоге или увольнение кого-нибудь, или вместо зарплаты – хрен в бумажном кулёчке.
– Ты чего здесь стоишь? – вопрос отвлёк меня, от созерцания погоды за наполовину закрашенным окном в туалете, – там ребята требуют продолжение песни и стол накрыли, чтобы тебя достойно домой проводить.
– Этим и занимаюсь, – огрызнулся я, сбрасывая накопившийся негатив одним ответом, – пытаюсь вспомнить слова…
– Пошли, – хватая меня за руку и потянув к выходу, сказал Сергей Крапивин, – там, за столом, всё все вместе вспомним.
Вот ведь прицепились… На фига я про эту песню вспомнил? Сейчас бы, давно уже по рынку ходил и кеды себе выбирал. Нет блин… Нашёл себе приключений, на одно место. Что же за жизнь у меня такая? То дерусь с кем не попадя, а то влезаю в совсем незнакомое дело… Может действительно те женщины, на стройке, были правы? И мне не хватает спутницы? Гормоны-то они же никуда не делись. Тело шестнадцатилетнего парня это бомба замедленного действия и никакая утренняя зарядка не поможет снизить гормональный уровень. Такой вот коктейль из гормонов и активной коммунистической морали, в голове. Блин… пришли.
– Представляете, – радостно возопил Крапивин, подталкивая меня в спину, – захожу в туалет, а он там слова песни вспоминает! Говорит, что шумно у вас там! А! Каков скромняга?!
Народ шумно заголосил. Тут же нашлись доброжелатели, которые проводили меня к столу. Усадили. Поставили чашку с чаем(достижение! раньше всё в стаканах подавали), рядышком лист бумаги и карандаш. Намекают гады… Ничего, я вам ещё припомню, ваш дурацкий смех. Хлебнул чайку и принялся записывать.
Комертаева пришлось послать подальше. Этот индивид стал сзади и принялся комментировать написанное. И опять-таки молодёжь смеялась над каждым словом. Вот ведь неугомонный. Как сдержался – не знаю. Переборол себя. Отделался словами, чтобы не стоял над душой. Мешает типа. И ведь гад такой, когда я закончил, переписал по своему. Да и ладно. Главное что от меня отстали. Иначе не выдержал бы, обязательно чего-нибудь натворил.
Песня всем понравилась. Пели несколько раз подряд, а я под шумок почти всё, что было на столе, съел. Им-то некогда есть, вот и воспользовался. Зато, более менее, успокоился и уже воспринимал смех не так негативно, хотя по-прежнему не поддерживал.
Раз уж у всех хорошее настроение то, мне и карты в руки. Напомнил про обещание проводить на вещевой рынок. Крапивин стукнул себя по лбу и принялся за свои прямые обязанности. Через десять минут я уже прощался со всеми. Со мной отправлялся Ерасыл. На фига? Не знаю.