Открывашка и пробой. Павел Смолин
окном, за потертым письменным столом, на скрипучем стуле сидел дядька в форме армейского лейтенанта. Лет тридцати, стриженный «под бокс», гладковыбритый и довольно-таки тощий. Лицо – нормальное, человеческое, даже вроде как немного сочувствия ко мне испытывает. Если не притворяется, конечно. Если не притворяется, конечно.
Я сижу напротив, на железной табуретке. Слева от меня – картотечные деревянные шкафы, справа – ничего кроме стены и двери выхода из кабинета. За моей спиной – еще один шкаф, с нормальными полками, а над головой лейтенанта висит фотография незнакомого улыбающегося русоволосого мужика средних лет с приятными чертами лица. Местный правитель, президент Михаил Васильевич Данилов. Служащий ему фоном флаг – красный, с серпом и молотом. От СССР сохранился.
– Меня зовут Александр Сергеевич, – представился лейтенант.
– Как Пушкин? – не удержался я.
– Как Пушкин, – поморщился он.
Видимо много кто так шутит.
– Извините.
– Хорошо, что великого русского поэта помнишь, – великодушно простил он меня и открыл лежащую на столе перед ним картонную папку. – Тебе – семнадцать лет, это ученые установили точно.
Он поднял на меня глаза, я кивнул – понял, мол.
– Найти на тебя хоть какие-то документы у нас не получилось. Родственников и знакомых – тоже.
– А что мне теперь делать? – без особой надежды на что-то хорошее спросил я.
Сейчас в детдом засунут, придется там с неблагополучными детьми драться, выгрызая себе право на нормальную жизнь.
– Родина тебя не бросит! – «обрадовал» он меня. – Прежде всего – вот, – он открыл ящик стола и вытащил оттуда красную книжечку. – Паспорт твой – больше не теряй, а то точно в тюрьму посадим! – подвинул мне, снабдив классической угрозой – я за эти дни столько наслушался, что на запугивания уже не реагирую.
– Спасибо, – поблагодарил я.
Фотка на месте – сразу по приезду в Центр и анфас, и профиль отсняли. Данные – упорно мной повторяемые, поэтому ФИО записано правильно. А вот местом рождения указан адрес Центра – тут на стенах кое-где служебные бумажки висят, адрес я узнал из них. Пролистав документ дальше, вздохнул на отсутствие прописки.
– Правильно! – одобрил лейтенант. – Ты у нас получаешься бездомный несовершеннолетний гражданин. А гражданин бездомным быть не может – в этом случае при мобилизации мы не сможем его найти и отправить защищать Родину от насекомых, – ухмыльнулся. – Будь ты на год старше, мы бы тебя отправили сразу в войска, пять лет крыши над головой и трехразовое питание гарантируется.
Пять лет армии!
– Будь ты просто семнадцатилетним бродяжкой – мы бы отправили тебя на годик в детский дом. Но ты – «открывашка», – развел он руками. – И ладно бы функционирующая – тебя бы забрали в спецучилище-интернат для «открывашек». Но ты, как посчитала комиссия, выгоревший, – горько вздохнул он, закончив описывать насколько сильно о меня спотыкается бюрократия.
– Извините,